Образ Пасхи в романе И.С. Шмелева «Лето Господне»

Михайлова Ольга Геннадьевна,
учитель русского языка и литературы
МАОУ гимназии №56 г. Томска

Шмелев писал о книге “Лето Господне”: “В ней я показываю лицо Святой Руси, которую я ношу в своем сердце… Россию, которая заглянула в мою детскую душу”.

Шмелев ... писатель огромной духовной мощи, христианской чистоты и светлости души. Его "Лето Господне", "Богомолье", "Неупиваемая Чаша" и другие творения – это … само помеченное и высветленное Божьим духом. 

В. Распутин

Этапом духовного пути Шмелева стала книга “Лето Господне” (часть 1 — 1927— 1931, часть 2 и 3 — 1934—1944). К ней вполне применимы евангельские слова “...если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное” (Мф. 18,3). Чтобы как-то утишить боль от созерцания поруганной, разоренной России, избавиться от мучительных картин пережитого кровавого кошмара, Шмелев обращается к годам далекого детства. Он всматривается в себя самого, когда-то по-детски доверчиво принявшего истину, и запечатлевает мировосприятие верующего ребенка. ... 

Две основы, заложенные в детстве, - любовь к Православию и любовь к русскому народу - собственно и сформировали на всю жизнь его мировоззрение. 

Иван Сергеевич Шмелев родился 21 сентября (3 октября) 1873 года. Когда Шмелеву было семь лет, умер его отец - человек, игравший главную роль в жизни маленького Ивана. 

В романе «Лето Господне» читателя поражает сходство ощущений, описываемых автором, с чувствами человека, начинающего церковную жизнь - тоже все впервые, все новое! Но не одни новоначальные христиане обращаются к этой книге. "Лето Господне" по сути является энциклопедией жизни православного человека - не только и не столько обрядов или быта, сколько веры и чувств. Русский философ И. Ильин недаром писал: "Лето Господне" - благоухает навек. Не забудется, пока Россия будет". 

Слово “праздники” для писателя наполнено глубоким духовным смыслом и неразрывно связано с культурой родного народа. Праздничная культура в России создавала человеку запас жизненных сил, приобщала к национальным ценностям и способствовала духовному становлению человека. Праздничная культура — это в первую очередь результат педагогической системы народа, складывающейся на протяжении нескольких веков. Посредством праздников в форме традиций закрепляются и передаются из поколения в поколение высшие человеческие ценности. 

«Лето Господне» знакомит читателя с чередой праздников, каждый из которых по- своему неповторим: Рождество, Святки, Крещение, Ефимоны, Масленица, Благовещение, Пасха, Покров день, Петров день, “Филипповки”, Троица, Яблочный Спас, Михайлов день. Но мы подробнее остановимся на главе «Пасха». 

Глава начинается с описания природы, погоды, приготовлений к празднику: 

Пост уже на исходе, идет весна. … а на Сорок мучеников прилетели и жаворонки. Каждое утро вижу я их в столовой: глядят из сухарницы востроносые головки с изюминками в глазках, а румяные крылышки заплетены на спинке. Жалко их есть, такони хороши, и я начинаю с хвостика. Отпекли на Крестопоклонной маковые «кресты», - и вот уж опять она, огромная лужа во дворе… 

Далее следует описание работ по хозяйству. 

Судя по описанию, это традиция в семье Шмелевых. Для маленького Вани – это образ жизни: лужа, которая появляется посреди двора ежегодно: не помогают ни крики отца, ни объяснения Василь Василича: 

- Сколько разов засыпал-с!.... И навозом заваливал, и щебнем сколько транбовал, а ей ничего не делается! Всосет - и еще пуще станет… Спокон веку она такая, теплая… 

Ежегодная заготовка льда (как холодильник) 

Кончили возку льда. Зеленые его глыбы лежали у сараев, сияли на солнце радугой, синели к ночи. Веяло от них морозом… скатили лед с грохотом в погреба, завалили чистым снежком из сада и прихлопнули накрепко творила… 

Очистка мостовой ото льда. Общее для всех дело 

Прошел квартальный, велел: мостовую в пасхе сколоть, под пыль! Тукают в лед кирками, долбят ломами – до камушка… Скоро Пасха! Принесли из амбара «паука», круглую щетку на шестике, - обметать потолки для Пасхи…В булочных – белые колпачки на окнах с буковками – «Х.В.» 

Все необходимые работы стараются закончить до Пасхи – это хорошая примета. Подрядчик Шмелев сплавляет по реке лес, Василь Василич докладывает: 

- Будьте п-койны-с, подчаливаем… к Пасхе под Симоновым будут… …Отец доволен: Пасха будет спокойная. В прошлом году заутреню на реке встречали… Трактовка Евангелия ребенком, непосредственные мысли, наивные вопросы: Прошла Верба. Вороха роз пасхальных, на иконы и куличи, лежат под бумагой в зале. Страстные дни. Я еще не говею, но болтаться грешно, и меня сажают читать Евангелие. «Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, Иаков родил Иуду…». Я не могу понять: Авраам же мужского рода! Прочтешь страничку, с «морским жителем» поиграешь, с «Вербы» в окно засмотришься… На дворе самая веселая работа: сколачивают щиты и звезды, тешут планочки для – «Х.В.»

…. Светлый образ учителя Вани Горкина: он стар, уже не может много работать, но по- прежнему дорог Ване и его отцу (любовь и благодарность к человеку, забота о старости – истинные православные ценности): 

…На приступке сарая сидит, на солнышке, сидит в полушубке Горкин, рукава у него съежены гармоньей. Называют его – «филенщик», за чистую работу. Он уже не работает, а так, при доме. Отец любит с ним поговорить и всегда при себе сажает… Старенькие у него руки, в жилках… 

Но даже Горкин не может остаться в стороне: он тоже готовится к Пасхе: 

…Горкин пасочницы как будто делает!…

Даже сейчас он старается обучить Ваню тому, что сам умеет: 

Я смотрю, как он режет кривым резачком дощечку. - Домой помирать поеду, кто тебе резать будет? Пока жив, учись. Гляди, вот винограды сейчас пойдут… 

Для Вани работа Горкина – настоящее волшебство: как будто наяву путь к Воскресению Иисуса Христа: 

…Он ковыряет на дощечке, и появляется виноград! Потом вырезает «священный крест», иродово копье и лесенку на небо! Потом удивительную птичку, потом буковки – «Х.В.». Замираю от радости и смотрю… 

Горкин, предчувствуя свой скорый уход, хочет не только оставить Ване что-нибудь на память, но и защитить его по-своему от бед и зла – отсюда и «пасочка заветная». 

- Учись святому делу. Это голубок, Дух-Свят. Я тебе, погоди, заветную вырежу пасочку. Будешь Горкина поминать. И ложечку тебе вырежу… Станешь щи хлебать – глядишь, вспомнишь. 

И грустные, но в то же время такие теплые мысли уже взрослого Ивана Шмелева: 

Вот и вспомнил. И все-то они ушли… 

Мысли мальчика о Христе, желание понять смысл и приобщиться к Божественной сущности миссии Иисуса и Его страданиям: 

Я несу от Евангелий страстную свечку, смотрю на мерцающий огонек: он святой. Тихая ночь, но я очень боюсь: погаснет! Донесу – доживу до будущего года… Кажется мне, что на нашем дворе Христос. И в коровнике, и в конюшнях, и на погребице и везде. В черном крестике от моей свечки – пришел Христос. И все для Него… Необыкновенные эти дни – страстные. Христовы дни. Мне теперь ничего не страшно: прохожу темными сенями - и ничего, потому что везде Христос. 

В процесс вторгается реальная жизнь – от нее никуда не деться. И Ваня в силу своего детского наивного восприятия связывает в сознании настоящее и далекое прошлое в единую картину вечной жизни, где все живое существует в мире и согласии благодаря Его жертве: 

Старая кухарка рада, что я донес. Она вымывает руки, берет святой огонек, зажигает свою лампаду, и мы идем выжигать кресты. Выжигаем над дверью кухни, потом на погребице, в коровнике… - Он теперь никак при хресте не может. Спаси, Христос… - крестясь, говорит она и крестит корову свечкой. – Христос с тобой, матушка, не бойся… лежи себе. Корова смотрит задумчиво и жует. Ходит и Горкин с нами. Берет у кухарки свечку и выжигает крестики над изголовьем в своей каморке. Много там крестиков , с прежних еще годов.

Писатель подчеркивает высокую духовность учителя Вани, создавая постепенно на страницах романа образ праведника Горкина. Для маленького Вани важно в это время все: и выпечка пасхи и куличей, и подготовка «люминаций», и шествие к Плащанице: в его сознании смешиваются Святой жертвенный путь Спасителя в вечность, и окружающая его грустная, но в то же время торжественная храмовая атмосфера и такие простые обыденные детали, как цветные фонарики и запахи выпечки и т.д.: 

Ударяют печально, к Плащанице. Путается во мне грусть и радость: Спаситель сейчас умрет… и веселые стаканчики, и миндаль в кармашке, и яйца красить… и запахи ванили и ветчины, которую нынче запекли, и грустная молитва, которую напевает Горкин: «Иуда нечестии-и-вый… си-рибром помрачи-и-ися»… … В церкви выносят Плащаницу. Мне грустно: Спаситель умер… 

Но в детском сознании грусть долго не задерживается: Ваня знает, что смерть - это не страшно, он прочитал об этом в Евангелии: 

Но уже бьется радость: воскреснет, завтра! Золотой гроб, святой. Смерть — это только так: все воскреснут. Я сегодня читал в Евангелии, что гробы отверзлись и многие телеса усопших святых воскресли. И мне хочется стать святым, — навертываются даже слезы. Горкин ведет прикладываться. Плащаница увита розами. Под кисеей, с золотыми херувимами, лежит Спаситель, зеленовато-бледный, с пронзенными руками. Пахнет священно розами. 

Размышления Вани о страданиях и мучениях Иисуса подчеркивают его сострадание, сопереживание: ребенок искренен в своих чувствах, сопричастен священному подвигу Христа. Постепенно от Иисуса его мысли переходят к людям, дорогим и близким ему: умрут когда-то все, в том числе и он сам: 

Ночь. Смотрю на образ, и все во мне связывается с Христом: иллюминация, свечки, вертящиеся яички, молитвы, Ганька, старичок Горкин, который, пожалуй, умрет скоро... Но он воскреснет! И я когда-то умру, и все. 

Но, как и любой ребенок, он быстро переходит к более приятным мыслям: 

И потом встретимся все... и Васька, который умер зимой от скарлатины, и сапожник Зола, певший с мальчишками про волхвов, — все мы встретимся там. И Горкин будет вырезывать винограды на пасочках, но какой-то другой, светлый, как беленькие пуши, которые я видел в поминаньи. 

Иисус становится частью сегодняшней жизни Вани, кем-то очень дорогим и родным не только ему, но и всем жителям Замоскворечья. Он всегда рядом, везде и во всем. 

Стоит Плащаница в Церкви, одна, горят лампады. Он теперь сошел в ад и всех выводит из огненной геенны. И это для Него Ганька полез на крест, и отец в Кремле лазит на колокольню, и Василь-Василич, и все наши ребята, — все для Него это! Барки брошены на реке, на якорях, там только по сторожу осталось. И плоты вчера подошли. Скучно им на темной реке, одним. Но и с ними Христос, везде... Кружатся в окне у Егорова яички. Я вижу жирного червячка с черной головкой с бусинками-глазами, сязычком из алого суконца... дрожит в яичке. Большое сахарное яйцо я вижу — и в нем Христос. 

Тишина в доме перед самым торжественным событием: все и все заняты подготовкой к нему: Великая Суббота, вечер. В доме тихо, все прилегли перед заутреней… В зале обои розовые — от солнца, оно заходит. В комнатах — пунцовые лампадки, пасхальные: в Рождество были голубые?.. Постлали пасхальный ковер в гостиной, с пунцовыми букетами. Сняли серые чехлы с бордовых кресел. На образах веночки из розочек. В зале и в коридорах — новые красные «дорожки». В столовой на окошках — крашеные яйца в корзинах, пунцовые: завтра отец будет христосоваться с народом. В передней — зеленые четверти с вином: подносить. На пуховых подушках, в столовой на диване, — чтобы не провалились! — лежат громадные куличи, прикрытые розовой кисейкой, — остывают. Пахнет от них сладким теплом душистым. Тихо на улице. Со двора поехала мохнатая телега, — повезли в церковь можжевельник. Совсем темно. 

Отец всегда был примером для мальчика во всем, трудно описать словами то, что Ваня испытывал к нему. Но рядом с ним ребенку всегда было легко и спокойно: он мог доверить отцу самое дорогое и сокровенное. С какой любовью Иван Сергеевич Шмелев вспоминает каждый его жест, каждое сказанное им слово. Все воспоминания наполнены теплотой и светлой грустью: 

Отец надевает летний пиджак и начинает оправлять лампадки. Это он всегда сам: другие не так умеют. Он ходит с ними по комнатам и напевает вполголоса: «Воскресение Твое Христе Спасе... Ангели поют на небеси...» И я хожу с ним. На Душе у меня радостное и тихое, и хочется отчего-то плакать. Смотрю на него, как становится он на стул, к иконе, и почему-то приходит в мысли: неужели и он умрет!.. Он ставит рядком лампадки на жестяном подносе и зажигает, напевая священное. Их очень много, и все, кроме одной, пунцовые. Малиновые огоньки спят — не шелохнутся. И только одна, из детской, — розовая, с белыми глазками, — ситцевая будто. Ну, до чего красиво! Смотрю на сонные огоньки и думаю: а это святая иллюминация, Боженькина. Я прижимаюсь к отцу, к ноге. Он теребит меня за щеку. От его пальцев пахнет душистым, афонским, маслом. 

— А шел бы ты, братец, спать? 

От сдерживаемой ли радости, от усталости этих дней или от подобравшейся с чего-то грусти, — я начинаю плакать, прижимаюсь к нему, что-то хочу сказать, не знаю... Он подымает меня к самому потолку, где сидит в клетке скворушка, смеется зубами из-под усов. 

Образ отца неотделим от образа Иисуса и всего святого и светлого, с Ним связанного. 

О, незабвенный вечер, гаснущий свет за окнами... И теперь еще слышу медленные шаги, с лампадкой, поющий в разду-мьи голос — Ангели поют на не-бе-си-и... Таинственный свет, святой. В зале лампадка только. На большом подносе — на нем я могу улечься — темнеют куличи, белеют пасхи.

• Какие ценности для маленького героя становятся значимыми? 

(маленький герой живёт в мире, где ценят каждый день, каждый миг, дорожат каждым человеком, где даже вещь одухотворена, где всё пронизано неподдельной любовью, нежностью, лаской, согрето теплом, где радостно и покойно).

• В “Лете Господнем” Шмелев чрезвычайно полно и глубоко воссоздает церковно-религиозный пласт народного бытия. Он рисует жизнь людей, неразрывно связанную с жизнью церковной и богослужением. 

(Смысл и красота православных праздников, обрядов, треб, обычаев, остающихся неизменными из века в век, раскрыт настолько точно, что книга и в эмиграции, и дойдя до современного русского читателя, стала для многих верующих настольной книгой, своеобразной энциклопедией. Кроме того, именно здесь, пожалуй, впервые в творчестве Шмелева раскрываются психологические переживания, эмоции, молитвенные состояния — душевно-духовная жизнь православного христианина). 

• Каким изображен окружающий мир в главе «Пасха»? 

В восприятии ребенка весь окружающий мир предстает просветленным, обожженным, где “ничего не страшно” и “всем хорошо”. В духовной реальности, воссозданной Шмелевым, нет ужасов и зло6ы “мира сего”, нет бесовских напастей и тяжких падений. Герою, по-детски “сокрушающемуся” о грехах, неведома жестокая “духовная брань”, преодоление страшных соблазнов, наполняющих окружающий мир. Главное, что открывает Шмелев в душе ребенка,— чувство присутствия Бога, доверчивую любовь к Нему и надежду на Него во всем. “Лето Господне” - повествование о вхождении в душу человека истин Православия.

• Что значат для Вани страдания Иисуса? 

“Горкин наставлял меня: Православная наша вера, русская – она, милок, самая хорошая, веселая! И слабого облегчает, уныние просветляет, и малым радость. И это сущая правда”. У ребенка живет в душе ощущение и сознавание личного общения с Богом, с миром святости, он воспринимает все события церковной жизни как реальное взаимодействие человека и тех, кто приходит на землю из ТОЙ жизни. Шмелев показывает, как впервые в душу человека проникает сознание страшной тайны – бытия Божия. “Мне делается страшно. Я смотрю на Распятие. Мучается Сын Божий! А Бог-то как же… как Он допустил?… Чувствуется мне в этом великая тайна – Бог”.

• Какие цвета использует Шмелев в описании праздника и с какой целью? 

Доминирующими являются такие цвета, как золотой, розовый, светлый, белый: “золотая Москва”, “звон золотой”, “золотое слово”, “золотые паутинки канители”, “золотые куличики”, “золотистые хоругви”, “ослепительно-золотые луга”, “лампадка розовая”, “розовые яблоньки”, “розовое детство”, “светлый день”, “круглые светлые слезинки”, “светлая песнь”, “светлый чистый напев”, “яблони белые от цвета”... Цвета выражают отношение героя-повествователя к окружающему миру, к другим людям. Для мальчика всё, что он видит, пронизано и согрето ласковым солнцем, а потомувоспринимается в золотом свете. Розовый свет — это отблеск солнечного, золотого цвета. Белый цвет символизирует в «Лете Господнем» чистоту души ребёнка, его безгрешность, добрые помыслы и поступки. Только очень добрый, всех любящий и всеми любимый человек способен видеть мир в таких трогательно-торжественных красках. Каждый эпитет у этого автора наполнен духовным смыслом. Выводы: Все произведение И.С. Шмелева пронизано идеалами любви, добра, жизнерадостности и всеединства. Любовь, добро и милосердие — это те три кита, на которых должна быть устроена человеческая жизнь, это вечное, бессмертное начало, которое придаёт бренной мирской жизни особый смысл, делает человека Человеком. Служение другим людям, вершина нравственного восхождения, преодоление сознания личностного превосходства над другими людьми, по мнению И.С. Шмелёва, — высшее проявление нравственности.

Список литературы: 

1. Агеносов В.В. Самый русский из писателей // в кн. Литература русского зарубежья. - М., 1998 

2. Ильин И.А. Собрание сочинений: Переписка двух Иванов (1927-1934). - М.: Русская книга, 2001 . 

3. Дунаев М.М. Вера в горниле сомнений: Православие и русская литература в XVII—XX веках. — М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2003 

4. Есаулов И.А. Поэтика литературы русского зарубежья (Шмелев и Набоков: два типа завершения традиции). Категория соборности в русской литературе. - Петрозаводск, 1995. 

5. Журавлева А.Н. Православно-христианские традиции в произведениях И. Шмелева "Лето Господне", "Богомолье". - М. 1997. 

6. Ив Жантийом-Кутырин. Мой дядя Ваня. Воспоминания об Иване Шмелеве. Письма Ив. Шмелева Иву Жантийому-Кутырину. - М. 2001 

7. Шмелев И.С. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 1. - М.: Русская книга, 2001 

8. Шмелев И.С. Чудо будет наградой вам // Слово – 1991 г. 

9. Войтоловская Э. Л. и Румянцева Э. М. Практические занятия по русской литературе XIX века. Пособие для студентов педагогических институтов по специальности «Русский язык и литература». М., «Просвещение», 1975 г. 

10. Я. А. Роткович, "Вопросы преподавания литературы". Историко-методические очерки. Изд-во "Учпедгиз", М., 1959 г