пятница, 28 марта 2014 г.

Шмелевские чтения. Александр Невский: путь к святости


Работа обучающихся воскресной школы святителя Николая Чудотворца


Беккер Н. В. Использование WEB-сервисов в курсе "Духовная культура Отечества" в рамках введения ФГОС


Стихи Тима Собакина

Тим Собакин(Андрей Викторович Иванов) закончил Московский инженерно-физический институт (1981), работал программистом. В 1985 году сменил профессию, став журналистом, в 1987 году закончил факультет журналистики МГУ. С 1988 года занимается только литературным трудом, пишет стихи и рассказы для детей, публиковался в журналах «Весёлые картинки», «Мурзилка», «Пионер», «Октябрь». Выпустил несколько книг.
 
В 1990—1995 годах был главным редактором замечательного детского журнала «Трамвай», выходившего до 1995 года, но до сих пор имеющего множество поклонников. Публиковался в нем под псевдонимами не только Собакин, но и Тихон Хоботов, Савва Бакин, Терентий Псов, Сидор Тяфф и даже Ника Босмит (Тим Собакин наоборот).
 
Работал литературным редакторов журналов «Колобок», «Куча мала», «Филя», «Синдбад». Сейчас работает шеф-редактором в Издательском доме «Веселые картинки».
 
Пользуясь современными компьютерными технологиями, создает музыку на свои стихи, а также отдельные композиции, которые иногда звучат в передачах радио и телевидения.


Из журнала "Трамвай"


Да здравствуют сиреневые облака, или История мировой сенсации
(фантастическая сказка)


Смеркалось.
Коля пил на кухне чай с абрикосовым вареньем, когда в окно влетела черно-белая медведица.
— Меня Пандой зовут, - представилась она.— Проживаю в густых бамбуковых зарослях Тибета.
— Рад познакомиться,— сказал Коля, протягивая блюдце, с вареньем.— Куда путь держите?
— На Луну лечу. Да вот, кажется, .заплутала немного.
— На Луну?! — Коле тоже захотелось пошутить. — А я благородный олень из Южной Сибири. Звать Маралом. Рога вот имеются.
— От рогов толку мало. Только за ветки цепляются.— Панда вылизала блюдце. - Компанию не хотите составить? - Скучно как-то одной на Луну, лететь.
— А что там делать?
— Облака будем лепить. Сиреневые.— Панда мечтательно прикрыла глаза.— Представляете? На желтом-желтом фоне Луны плывут сиреневые облака... Ведь красиво же!
- Красиво. Только я того... летать необучен.
- Ну, летать – это не по деревьям лазить. Ты попробуй - у тебя обязательно получится!
Коля попробовал... И сразу почувствовал, как уперся спиной в горячую лампочку. На его вопль кот на кухню примчался.
- Это кто? - спросила бамбуковая медведица.
- Кот Фара.
- Пригодится. И еще банку с вареньем захвати, - распорядилась она. - Ну что, летим?!
В .воздухе, было свежо. Внизу быстро таяли огни города. - "Жаль, шапку не надел, - думал Коля. – Простужусь еще!"
Мимо что-то пронеслось со свистом. Панда фыркнула:
- Искусственный спутник. Их тут, как грибов...
Дальнейший полет проходил нормально. Уже перед самой Луною, между небом и землей, показался Сторож. Он там на вахте стоял с красным флажком.
- Заповедная зона! Пропуск есть?
- У меня абрикосовое варенье есть, - сказала панда.
- На службе не употребляю. А у Марала что?
- А у меня банка новая, без единой дырочки.
- Хорошо. – Сторож спрятал банку за пазуху. – Кот с вами?
- С нами.
- Пролетайте! – И Сторож помахал вослед красным флажком.
На Луну сели мягко. Сразу песок на зубах захрустел, стало пыльно и чихать захотелось. Но чихать нельзя – обратно можно улететь! Тут ведь сила притяжения маленькая.
- Из чего облака будем лепить? – спрашивает Коля у Панды.
- Из пара, разумеется. Только море найти надо. Там вода на солнце испаряется, оттого и пара много.
- Где ж тут море найдешь?
- А где рыба водится, там и море. – Панда повернулась к Фаре. – Ты кот – тебе и рыбу искать!
Фара оказался шустрым: умело след взял и мигом рыбу обнаружил. Барахтается Луна-рыба в песке, а уплыть никуда не может.
- Сейчас мы ее выловим, - обрадовалась Панда.
- Откуда вы меня, кхе-кхе, вылавливать собрались, - кашляет Луна-рыба, - если море давно высохло? Солнце-то эвон как жарит!
- Неужели без воды можно жить? – поражается Коля.
- Нельзя, - вздыхает рыба. – Да вот приспособилась…
А Панда загрустила не на шутку:
- Из чего же нам теперь облака лепить? Пара-то нет.
- А вы их из пыли делайте, - опять кашляет Луна-рыба. Тут этого добра, кхе-кхе, навалом. А ежели вулкан какой разбудить, он вам столько пыли начихает – своих не узнаете.
- Спасибо, рыбка ты наша лунная! – кричит Панда, а сама уж Колю за руку тянет. – Бежим на обратную сторону Луны! Там все черное.
- Зачем? И на передней стороне вулканов полно.
- Здесь пыль желтая. А кто на лунном фоне желтые облака заметит? Надо из черной лепить.
- Из черной тучи получатся, а не облака. Никакой красоты!
- Тучи на солнце быстро выгорят и сиреневыми станут…
Спорить с Пандой бесполезно: она хоть и медведица бамбуковая, а упрямая, как ослик.
Побежали они на обратную сторону Луны. Кот, правда, остаться хотел, чтобы рыбу выловить, но Панда и его с собой потащила.
Прибегают, а там темно – как ночью. Коля интересуется:
- Вулкан на ощупь, что ли, искать будем?
- А кот у нас для чего? – удивляется Панда. – На то он и Фара, чтоб светить всегда, светить везде…
- Это у него просто имя такое. А светить он не умеет.
Но Панда уже котовью мордаху в темноту направила. А у того глаза как вспыхнут зеленым – точно два прожектора! Сразу вулкан высветили. Тут Коле от неземного вида как-то не по себе сделалось. Сел он на песок и произнес вдохновенно:
Здесь еще не ступало
Копыто Марала…
- Сейчас ступит, - пообещала Панда. – Не стихи же сочинять мы сюда прилетели?
Вот подбегают они к вулкану. А от уж миллион лет как спит. И даже свет зеленый ему не мешает.
- Никогда не будил вулканов, - говорит Коля.
- Я тоже, - ворчит Панда. – Но если его пощекотать хорошенько, должен же он чихнуть хоть пару раз?
- Чем щекотать-то? Ни травинки, ни пушинки…
- Хвостом, - отвечает Панда. – Мой коротковат. А вот у Фары… - И бедный кот опомниться не успел, как хвост его в кратере вулкана очутился.
Фара от злости хвостом машет: туда-сюда, туда-сюда… Ждать долго не пришлось! Вулкан ка-а-ак чихнул! Коля еле успел кота из кратера вытащить, а то бы он вместе с пылью в заоблачные дали улетел.
А вулкан-то расчихался не на шутку: того и гляди, буря пыльная начнется! Хорошо еще, на Луне ветра не бывает. Там вообще воздуха нет. Пыль поэтому стала в черные тучи собираться. И поползли эти тучи на переднюю сторону Луны. А там их Солнце сразу в сиреневые облака превратило. Ох, и красиво же получилось!
- Ну? Каково? – прыгает Панда от восторга. – А на Земле-то что будет завтра твориться! Ученые, журналисты, общественность... Еще бы — на Луне облака сиреневые обнаружили! Это же мировая сенсация! — Панда с удовольствием потерла меховые лапы. - А кто все устроил? А, Марал?.. То-то же!
Коля сразу домой заторопился:
— Зёмля-то поворачивается. Залетишь так еще в Америку какую-нибудь! А мне в школу к восьми.
Схватил он кота под мышку — и в обратный путь. "Только бы,— думает,— в спутник искусственный не врезаться..."
Не успел Коля в окно влететь, лунную пыль стряхнуть, как звонок в дверь. На пороге сосед взволнованный.
— Вы еще не читали? — трясет он детским журналом "Трамвай".— Мировая сенсация! На Луне облака обнаружили!
— Сиреневые?
— Натурально!
— Нет, не читал,— честно признается Коля.
Сосед машет рукой и барабанит в дверь напротив. А Коля выходит на улицу. Народу там — как в праздник. И все почему-то вверх глазеют. Хотя никакого салюта нет.
— Что происходит, товарищ? — спрашивает он у прохожего.
— Ты что, с луны свалился? — удивляется прохожий. А сам ликует: "Да здравствуют сиреневые облака!"
И все вокруг хором подхватывают:
— Да здрав-ству-ют си-ре-не-...
На перекрестке дорог Сторож стоит с красным флажком, бинокль в небо нацелил.
— Что вы там высматриваете?
— Естественный спутник Земли! — докладывает Сторож.— Проще говоря, Луну.
— Так не видно же...
— А вдруг покажется?

И тогда Коля идет к газетному киоску и покупает у Марьи Степановны журнал "ТРАМВАЙ". Чтобы прочитать о сиреневых облаках, которые на Луне обнаружили. Мировая сенсация все-таки!



Из журнала "Пионер"

Тогда я подумал

"О чем бы мне подумать?
О плохом думать не хочется. О хорошем как-то не думается. Об остальном - и думать нечего! Вот бы кто-нибудь за меня поду..."
В дверь постучали. Вошел. Бегемот.
- Я,- говорит,- бездомный. Не угостите ли подножным кормом крупную рогатую животную?
Мы славно поужинали.
- О чем думаете? - спрашивает Бегемот.
- О праздном, - отвечаю я. - Ну, вот хотя бы о том, который нынче час.
Бегемот вытащил из кармана градусник, взглянул на ртутный столбик и говорит:
- Одиннадцать граммов показывают часы.
- Время в граммах не бывает - возражаю я. - Это абсурд! 
- Давайте думать об абсурде,- предлагает Бегемот.
- Чрезвычайно! - соглашаюсь я.- Кто первый?
- Позвольте мне,- говорит Бегемот.- Е2-Е4!
Мы славно пообедали..
- Так что же абсурд? - интересуюсь я.
- Абсурд - это адекватное отношение субъективной логики по отношению к неадекватным явлениям объективного мира.- послышался чей-то голос.
- Кто это сказал? - спросили мы с Бегемотом.
- Это я, Сказал,- ответил маленький Сказал и вылез из-под кровати.
- Молодец, - сказал я, - что правду сказал!
Тот даже зарделся от удовольствия:
- Я еще и не то могу сказать!
- Тогда север напротив,- шепнул мне Бегемот и уставился в зеркало.
В зеркале шагали четыре человека мальчиков и четыре человека девочек. Оба несли по резиновому облаку. Мы славно позавтракали. А маленький Сказал даже пол-пуговицы проглотил.
- Спасибо за корм,- оспасибил меня. Сказал и тут же сказал: - Между прочим, читается "туда-сюда" - одинаково.
- И мне пора мне и...- удивился я и, распахнув дверь холодильника, выпустил их в парк имени Культуры и Отдыха.
ТОГДА И ПОДУМАЛ Я: "Что же это было? Сказка?.. Вроде не похоже. Волшебством-то и не пахло! Фантастика?.. Вряд ли. Я же в другие миры не летал. Может, чепуха это или бессмыслица?.. Но ведь мы как раз искали смысл! Мы думали, что такое абсурд..."
Я посмотрел на часы, Они показывали мешок кроликов.
ПОДУМАЛ ТОГДА И Я: "Да это ж и был абсурд. Самый натурально полный!"
Я И ТОГДА ПОДУМАЛ, ковыряя остывшую пуговицу: "Не буду больше думать вовсе, а сочиню-ка лучше ряд стихотворений. Про того Бегемота. Такого славного! Они вообще поголовно славные. Все звери - славные животные, а эти- так вообще! Во что бы то ни стало (пишется в 6 слов), можно сказать..."

Из еженедельника "Семья"

Мотя

Однажды папа пришёл с работы и, заглянув к маме на кухню, попросил колбаски.
- Не дам, - сказала мама. - Скоро ужинать будем.
- Да это не мне. Я на лестницу отнесу.
- Кошке бездомной? - догадалась Катя.
_ Нет. Бегемоту. Сидит, понимаешь ли на лестнице бездомный бегемот и колбаски просит...
Выглянули за дверь. А там действительно сидел бегемот. Совсем бездомный. Мама вынесла ему колбаски.
- Давайте возьмём бегемота домой, - попросила Катя.
- Нет уж, - сказала мама, - и так в квартире повернуться негде!
- А пусть он в ванной живёт, - предложил папа.
И бегемота взяли в дом. Наполнили ванну тёплой водой. И он там плескался весь вечер.
Наутро бегемот вышел на балкон и открыл пасть. Все думали, что он зевает. А он оказывается ветер пастью ловил. Особенно ему нравился юго-западный.
Так и жили. Мама ходила с бегемотом в магазин. И всегда их почему то без очереди пропускали. А тяжёлые сумки мама грузила бегемоту на спину. И сама ещё сверху садилась. Дети им кричали вслед:

Бегемот, бегемот
маму Катину везёт!..

Иногда бегемот останавливался и открывал пасть. Один раз прямо на перекрёстке остановился. И машины тоже остановились. И даже милиционер не свистел. Все ждали, пока утихнет юго-западный ветер.
Но вот как-то вечером сидели папа с Катей на бегемоте и смотрели "Спокойной ночи, малыши". Вдруг из кухни выходит печальная мама:
- Сейчас по радио объявили, что у одной старушки пропал бегемот. Коричневый. Живот светлый. По кличке Мотя. Любит ловить юго-западный ветер...
Тут бегемот вдруг и говорит:
- Всё правильно. На остановке я потерялся. Открыл пасть, а а Марья Степановна не заметила, что я отстал. Так и уехала без меня на троллейбусе... Видно плохо ей теперь. Один я был у Марьи Степановны.
- Придётся вас вернуть, - вздохнула мама. - Я даже телефон запомнила.
На следующий день пришла старушка. Бегемот как увидел хозяйку, как бросился ей на шею от радости, чуть сервант не опрокинул!
- Большое спасибо, - сказала Марья Степановна, - что моего Мотю сберегли, в обиду не дали.
И подарила портрет на память. Бегемот Мотя стоит на портрете во весь рост. И пасть открыл. Юго-западный ветер ловит.








Мультфильм "Маша больше не лентяйка"


Насущные вопросы

Один из самых известных духовных лиц в России - протоиерей Димитрий Смирнов - дает ответы на насущные вопросы.


Шмелевские чтения. Фотоотчет







 


















среда, 26 марта 2014 г.

К уроку ОРКиСЭ. Страшный суд

Мне ведомо, что близок день суда.
И на суде нас уличат во многом...
Но Божий суд не есть ли встреча с Богом?
Где будет суд? - Я поспешу туда!
Я пред Тобой, о, Господи, склонюсь.
И отрешусь от жизни быстротечной.
Не к Вечности ль Твоей я приобщусь.
Хоть эта Вечность будет мукой вечной?

Грегор Нарекаци. "Книга скорбных песнопений"


По христианскому верованию, "суд, имеющий последовательность после конца мира, на котором Судьей явится Сын Божий, пришедший во славе судить живых и мертвых", после чего праведники пойдут в Царствие Небесное, а грешники осуждены будут на вечные муки в аду, - и это последний суд, совершаемый над людьми с целью выявления праведников и грешников, и определения награды первым и наказания последним.
Согласно Евангелию: "Отец не судит никого, но весь суд отдал Сыну... и дал Ему власть производить суд, потому что Он есть Сын Человеческий". По этой причине христиане верят, что Иисус Христос произведет суд над всеми народами, когда "приидет во славе Своей и все святые ангелы с Ним".
Икона «Страшный суд»,
Новгород, XV век,
Третьяковская галерея
Изображения Страшного суда имели важную особенность: они создавались не для того, чтобы запугать человека, а чтобы заставить его задуматься над своими грехами; "не отчаиваться, не терять надежды, но положить начало покаяния".  Покаяние как непременное условие достижения Царства Божия - является одним из основополагающих положений христианского вероучения. 
Иконы Страшного суда сложны по своей композиции, вмещают в себя множество событийных смыслов, изображают как общий конец мира, так и посмертное воздаяние каждой человеческой душе.
Новгородские иконописные изображения Страшного суда дают нам возможность заглянуть в самые глубокие тайники духовной жизни святой Руси, проникнуть в самый суд ее совести. И ценность этих ярких красочных изображений повышается тем, что в них человеческая совесть иконописца стремится угадать Божий суд не о каком-либо частном явлении, а о человечестве как целом, более того, - о всем мире. Те образы, которыми он олицетворяет этот суд превосходят глубиной и мощью самые вещие из человеческих слов.





Притчи

Иисус Христос часто излагал Своё учение в притчах, то есть в историях и примерах из обычной жизни, и смысл этих примеров должны были находить сами слушатели. Христос хотел, чтобы Его слушали активно, творчески, а не просто как какого-то занимательного рассказчика. Надо было задуматься над притчей, увидеть скрытый в ней смысл и понять, как этот смысл приложим к собственной жизни.

В этих простых и выразительных притчах есть ответы на самые глубокие и важные вопросы в жизни каждого из нас: отношение к Богу, к людям и к себе самому.

ОТНОШЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА К БОГУ И БОГА К ЧЕЛОВЕКУ


Притча о блудном сыне
(Евангелие от Луки, глава 15, стихи с 11 по 32)


Рембранд.
Возвращение блудного сына. 1668
Чтобы людям было понятно, как безгранична любовь Бога к человеку и как велика радость покаяния, Христос рассказал несколько притч. Среди них особенно яркая - Притча о блудном сыне.

У одного человека было два сына, и сказал младший из них отцу: "Отдай мне полагающуюся мне часть имущества". И отец разделил имущество между сыновьями. Через несколько дней младший сын, забрав свою часть, уехал в далёкую страну.

Там он жил распутно и промотал всё своё состояние. Когда же он всё растратил, в той стране начался сильный голод, и стал он бедствовать. Тогда он пошёл работать к одному из местных жителей, а тот послал его пасти свиней. И он был бы рад съесть стручки, которые ели свиньи, но даже этого никто не давал ему. И тогда он, одумавшись, сказал себе: "Сколько работников у моего отца едят досыта, а я умираю от голода. Встану, пойду к отцу моему и скажу: "Отец, я согрешил против неба и перед тобой, и больше не достоин называться твоим сыном, прими меня как одного из твоих работников!"

И он пошёл к своему отцу. Он был ещё далеко, когда его увидел отец. Он сжалился над сыном, побежал ему навстречу, обнял и поцеловал его. И сказал ему сын: "Отец! Я согрешил против неба и перед тобой, и больше не достоин называться твоим сыном". Отец же сказал своим рабам: "Скорее принесите его одежду и оденьте его. Наденьте перстень ему на руку и обувь на ноги. Приведите и заколите откормленного телёнка. Будем есть и веселиться, ведь мой сын был мёртв, а теперь ожил, пропадал и нашёлся!" И устроили праздник.

Старший сын был в это время в поле. А когда стал возвращаться, подойдя к дому, услышал музыку и пение. Подозвав одного из слуг, он спросил, что здесь происходит? Тот ответил: "Брат твой возвратился и отец заколол откормленного телёнка, потому что сын вернулся к нему целым и невредимым". Старший брат рассердился и не захотел войти в дом. Тогда вышел отец и стал его уговаривать. Старший сын сказал в ответ: "Сколько лет я служу тебе, и все приказания твои исполнял, а ты ни разу не дал мне даже козлёнка, чтобы я мог повеселиться с моими друзьями. А когда пришёл этот твой сын, который проел твоё состояние с блудницами, ты заколол для него целого телёнка!" И сказал ему отец: "Сын мой! Ты всегда со мной, и всё моё - твоё. Но как же не радоваться тому, что брат твой был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся".

Как сдержанно говорится в Евангелии о том, что случилось между отцом и сыном... Ведь, если вдуматься, простые слова младшего сына: "Отдай мне...", - на самом деле означают: "Старик, ты зажился на свете; я не могу ждать, когда ты умрешь. Дай мне сейчас то, что всё равно достанется мне после твоей смерти. Я уже взрослый, мне не нужен отец. Мне нужны свобода и то, что ты нажил". Из любви к сыну отец соглашается на эту просьбу и отпускает его. Получив свою долю, младший сын с лёгким сердцем устремляется к свободе.

Но вот проходит время, богатство иссякло. Новые друзья, так охотно тратившие отцовское состояние, бросили этого сына, как сам он раньше бросил отца. Нужда и голод одолевают его. В тоске и позоре он вспоминает дом, где вырос в любви, не требующей платы, любви отца: "Встану, пойду к отцу моему...". И он идёт.

А отец никогда не переставал быть ему отцом, он надеялся и ждал. Завидев сына, он бежит к нему навстречу, обнимает и целует, и сын произносит свою исповедь: "Отец! Я согрешил против неба и перед тобой и больше не достоин называться твоим сыном". Но отец не позволяет ему отречься от сыновства. Он просит слуг принести одежду сына, как бы говоря: "Раз ты вернулся, значит, всё понял. Значит, я вновь ожил для тебя, и ты сам вернулся к жизни!". Он идёт ещё дальше - вручает ему перстень. Это не просто обычное кольцо. В древности, когда люди не умели писать, любой документ заверялся перстнем с печатью. Вручить кому-то свой перстень означало отдать в руки другого человека свою жизнь, имущество, семью и честь. Это было всё равно что сказать: "Я полностью верю тебе и вверяю себя в твои руки".

И тут появляется старший сын. Он всегда работал усердно, не требуя вознаграждения, потому что знал: так поступать правильно. Одного ему не хватало: в нём не было тепла, ласки, радости о своём отце. Он сердится и не хочет пойти на праздник. Тогда отец сам выходит звать его и слышит в ответ упрёк и обиду. Старший сын не желает иметь ничего общего со своим братом: "Этот твой сын", - говорит он про него отцу. Как же отвечает отец? "Сын мой! Ты всегда со мной, и всё моё - твоё". Он зовёт и его и раскрывает свои объятия для обоих.

Нет ни одного из нас, к кому нельзя было бы отнести эту притчу. Не обращаемся ли мы к Богу так же спокойно, как старший сын, с жестокой наивностью требуя всё, что Он может нам дать: здоровье, красоту, ум, - чтобы унести всё это прочь и растратить? И только когда пропадают в нас и сила, и надежда, когда нам нечего уже дать другим, мы вспоминаем о той Любви, что нас взрастила.

Эта притча от имени Самого Христа говорит нам, что Бог примет нас с радостью и любовью и простит нас. Он Сам выйдет нам навстречу, пока мы нерешительно приближаемся к Его дому.

ОТНОШЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА К ЧЕЛОВЕКУ


Притча о милосердном самарянине
(Евангелие от Луки, глава 10, стихи с 25 по 37)


В. Суриков. Милосердный самарянин. 1874
Не раз люди подходили ко Христу и спрашивали: что самое главное в Его учении о Царстве Божием? Уже в Ветхом Завете было сказано, что самый главный закон - это любить Бога всем сердцем своим и ближнего своего, как самого себя (Второзаконие, глава 6, стих 5 и Левит, глава 19, стих 18). И вот однажды к Иисусу обратился человек, который этот закон хорошо знал, и спросил: "А кто же мой ближний?". На это Христос ответил ему:

"Один человек шёл из Иерусалима в Иерихон и на него напали разбойники. Они раздели его, избили и ушли, бросив полумёртвым. И случилось так, что той же дорогой шёл один священник, и, увидев его, прошёл мимо. Также и левит, проходя то место, подошёл, посмотрел и пошёл мимо. А один самарянин, который проезжал там, нашёл его и, увидев, пожалел. Он подошёл к нему и перевязал его раны, промыв их вином и смазав маслом. Затем посадил раненного на своего осла, отвёз в гостиницу, и там ухаживал за ним. А на следующий день, уезжая, дал хозяину гостиницы денег и сказал: "Позаботься о больном, а если истратишь больше, чем я тебе дал, на обратном пути я тебе верну". "Как ты думаешь, кто из этих троих оказался ближним пострадавшему от разбойников?" - обратился Христос к спросившему, - "Тот, кто проявил к нему милосердие", - ответил тот. Тогда Иисус сказал ему: "Иди, и ты поступай так же".

Ответ Христа прост и прям: ближний - это всякий человек, всякий, кто нуждается в нас. Не любя своего ближнего, нельзя любить Бога, и не служа своему ближнему, невозможно угодить Богу: "Если кто говорит: "Я люблю Бога", - и при этом ненавидит своего брата, тот лжец. Ведь если он не любит брата, которого видит, как может любить Бога, которого не видит" (1 Послание апостола Иоанна, глава 4, стихи с 7 по 21).

В Притче о милосердном самарянине ярко описывается, как священник и левит натыкаются на раненого. Оба они служители Божии, оба из древнего священнического рода в Израиле. Про первого не сказано даже, что он остановился взглянуть на раненого, второй задержался посмотреть - и каждый из них прошел мимо. Им не было дела до этого человека, потому что для них это был чужой человек. Они ничему не научились из молитвы Богу, Который сама Любовь, они не знали Его.

Тем же путем шёл самарянин, то есть человек, к которому иудеи и не прикоснулись бы, потому что самаряне были для них еретиками, безбожниками, врагами. Уж он-то знал, что такое быть чужим, одиноким, когда мимо тебя проходят с презрением, а порой и с ненавистью. И он увидел этого несчастного зрячими, а не слепыми глазами и позаботился о том, чтобы вылечить его, вернуть к жизни. Он отдал ему то, что у него было, - своё время, свою заботу, своё сердце.

От нас не требуется делать больше, чем мы можем сделать. "Спасти человечество" не в наших силах. Но заметить беду, помочь другому, помочь попросту, любовно, не смущаясь, что мы можем сделать так мало, - вот образ христианского отношения к людям.

ОТНОШЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА К САМОМУ СЕБЕ


О талантах
(Евангелие от Матфея, глава 25, стихи с 14 по 29)


"Человек некий, отправляясь в чужую страну, созвал своих слуг и поручил им своё имущество. Одному он дал пять талантов, другому два, третьему один, каждому по силам, а сам уехал.

Тот, кто получил пять талантов, вложил их в дело и приобрёл ещё пять. Получивший два тоже нажил ещё два. А получивший один пошёл и закопал деньги своего господина в землю.

Прошло много времени, и вот возвращается хозяин слуг и требует у них отчёта. Получивший пять талантов пришёл и принёс ещё пять. "Господин мой, - сказал он, - ты дал мне пять талантов, вот, я приобрёл ещё пять". Хозяин сказал ему: "Хорошо, ты добрый и верный слуга. Ты был верен в малом деле, я поручу тебе большое. Получи награду от господина своего". Пришёл и второй - с двумя талантами - и сказал: "Господин мой, ты дал мне два таланта, а я нажил ещё два". Хозяин сказал ему: "Хорошо, ты добрый и верный слуга, ты был верен в малом, я поручу тебе больше. Получи награду от господина своего".

Пришёл и тот, кто получил одну тысячу. "Господин мой, - сказал он, - я знал, что ты человек безжалостный: жнёшь там, где не сеял, и собираешь там, где не рассыпал. От страха я пошёл и зарыл свой талант в землю: вот тебе твои деньги". Тогда хозяин ответил ему: "Негодный и ленивый слуга! Ты знал, что я жну там, где не сеял, и собираю там, где не рассыпал. Поэтому тебе надо было отдать мои деньги менялам, тогда, вернувшись, я получил бы своё с процентами. Заберите у него этот талант и отдайте тому, у кого десять. Так как каждому, у кого есть, будет дано ещё, а у кого нет - отнимется и то, что есть".

Во времена Христа талант был самой крупной денежной единицей. Но не только о деньгах говорится в этой притче. Талант - это наши способности, и у каждого есть полученные от Бога какие-то свои, особые, дарования. Перед каждым христианином встает вопрос: что сделал я со своим талантом? Как отвечу я за него перед Богом? Это чувство ответственности, уважения к тому, что вложено в нас Богом, осознание обязанности и необходимости развивать свои способности, - очень важная часть христианского понимания жизни.

Почему ленивый раб закопал свой единственный талант в землю? Он испугался риска: ведь можно всё потерять, да ещё и отвечать придётся. Не лучше ли, оправдывая себя несправедливостью и жестокостью господина, спрятать подальше то, что было им вручено? Так и мы зачастую малодушно и трусливо храним свой покой, боясь рискнуть хоть чем-нибудь в своей жизни, чтобы достичь большего. Но то, что было нам когда-то дано, никогда не было нашим. И Господь вернёт это Себе и отдаст тому, кто готов рисковать мнимым благополучием, рисковать собой, чтобы добиться большего, чтобы принести плод и не быть заживо мёртвым, но быть живым и животворящим.

среда, 19 марта 2014 г.

К урокам ОРКиСЭ. Икона

Икона — это не картина, икона — это святой образ. По выражению русских религиозных философов, икона — это окно, помогающее человеку во время молитвы взглянуть в горний, то есть высший мир.
Спас Нерукотворный. Икона. Вторая половина XII в. Государственная Третьяковская галерея
Иконописное искусство имеет свои изобразительные законы и художественные средства. На иконе, как правило, нет уходящего вглубь пространства. Или, например, одно и то же здание может быть показано и снаружи, и изнутри. На одной иконе могут изображаться разновременные события. Каждый жест имеет символическое значение, каждая краска и каждая линия на иконе также не случайны — они отражают духовные закономерности иконописи.
Древнерусские мастера быстро научились у византийских иконописцев украшать дивными мозаиками своды храмов, делать на стенах фрески и писать иконы на досках. На иконах изображались Христос Спаситель, Богоматерь, архангелы и ангелы, святые люди и события из ветхозаветной и новозаветной Священной истории. Ряд икон перед алтарем храма получил наименование иконостаса. С развитием русского иконостаса особое место в древнерусской иконописи заняли иконы великих церковных праздников — Благовещения, Рождества Христова, Сретения и других. На Руси получило широкое развитие написание так называемых «житийных икон», на которых в середине помещается лик святого, а по краям — клейма (маленькие иконки) с изображением сюжетов из жития святого. Житийные иконы дают наглядное представление о жизни и подвигах того, кому посвящена такая икона.
Богоматерь Великая Панагия. Ок. 1114 г. Фрагмент
Древние летописные своды сохранили сказания о преподобном Алипии, иноке Киево-Печерского монастыря (ум. ок. 1114), одном из первых известных по имени в отечественной истории иконописцев. По церковному преданию и предположению некоторых исследователей, им написана знаменитая икона Богоматери Великая Панагия. Сохранились удивительные мозаики русских церквей середины XI – начала XII века, дивные фрески XV–XVI веков, многоярусные иконостасы периода расцвета иконописного искусства на Руси (XIV–XV вв.). Всему миру известна икона «Троица», написанная преподобным Андреем Рублевым. После Андрея Рублева наиболее известны русские иконописцы — Дионисий (XV – нач. XVI в.), Симон Ушаков (XVII в.). Но абсолютное большинство имен древнерусских иконописцев осталось для нас неизвестным. Само искусство иконописания воспринималось в Древней Руси не как личное, а как церковное творчество, как талант, полученный от Бога, как благодарность Творцу, наделившему человека божественным даром творчества.
В древнерусской иконе с наибольшей выразительностью отразилась духовная красота Русской Земли — Святой Руси. Признано, что древнерусская икона является вершиной не только православной культуры России, но и всей мировой художественной культуры в целом. Русской иконе посвящено бесчисленное множество альбомов и научных работ. Лучшие музеи и картинные галереи мира считают за честь иметь в своих экспозициях собрания русских икон.
Преподобный Алипий Печерский. Стенная роспись В.М. Васнецова в Свято-Владимирском соборе Киева. 1885–1895 гг.
Иконопись — церковное искусство. К написанию иконы иконописец должен готовиться молитвой и постом. Чаще всего икону пишут на деревянной доске, которую требуется по-особому просушить и подготовить. Наиболее подходящей основой для иконы является доска из липы или другого мягкого дерева. На лицевой стороне доски делается небольшое углубление, которое называется ковчег, а по краям оставляются выступающие поля. На доску наклеивается полотно — паволока, а на паволоку наносится сделанный из мела и клея грунт — левкас. После просушки доски левкас шлифуется до такой степени, что поверхность будущей иконы становится похожей на гладкую кость.
На приготовленную поверхность будущей иконы сначала наносится или процарапывается рисунок, который у иконописцев носит название графья. Пишут иконы обычно яичной темперой — красками, разведенными на яичном желтке. Икону нельзя написать быстро: краска наносится слой за слоем, и каждый слой должен просохнуть. «Раскрывается» икона основными цветовыми пятнами, затем тонкой кистью делаются опись и роспись всех деталей изображения.
Наиболее сложное в написании иконы — изображение лика. Лики пишутся плавями, то есть жидко разведенными красками, так, чтобы один цвет неприметно перетекал в другой. В завершение работы иконописец наносит так называемые пробела или оживки, которые придают иконе яркость, а лику — выразительность. Иногда фон иконы покрывается тончайшим слоем золота, что придает иконе особо торжественный вид.
Полностью процесс изготовления иконы завершается ее освящением. На иконе делается надпись, которая свидетельствует о том, кто именно или какой священный сюжет изображен на иконе. Затем священник читает особую молитву на освящение иконы и окропляет новописанную икону святой водой. После этого икона может ставиться в храме или дома, или в ином подобающем для молитвы месте. Пред иконой возжигается лампада или свеча. Отсюда и складывается отношение к иконе — прежде всего как к святыне.
Известно, что икона нередко была первой семейной святыней и передавалась из поколения в поколение как охранительница рода. Иконы писались иногда «по обету», то есть по обещанию, как благодарность за милость и помощь Божию в болезни или каком-либо предприятии. Заказчиками икон нередко выступали люди, получившие спасение от неминуемой, казалось, смерти в путешествиях.
Некоторые древнерусские иконы веками пользовались и до сего времени пользуются особым почитанием как чудотворные. В честь них строились храмы, совершались церковные праздники, с них делались списки, которые распространялись по всему лицу Земли Русской.
Среди самых многочтимых икон на Руси следует прежде всего указать принесенную из Византии древнейшую икону Божией Матери, получившую на Руси название «Владимирская», и всемирно известную икону «Троица», написанную величайшим русским иконописцем, преподобным Андреем Рублевым.





вторник, 18 марта 2014 г.

В. И. Даль. Милостыня

На детском вечере у Софьи Васильевны, помимо детей, собрались гости. Они говорят о трудных временах, о неурожаях, о пожарах и тому подобном. Между детьми заметно особое оживление: девочки и мальчики о чем-то спорят, шумят, чуть не ссорятся.
Бабушка, охотница до детских забав, вышла к ним в залу. Внучата мигом обступили ее как завидели.
– Бабушка, бабушка! – кричали они.
– Бабушка, мы к тебе на суд, – говорил Сережа.
Старушка взглянула на шумную толпу: за внучатами стояли девочки и мальчики разного возраста; тут было много Сережиных одногодков, и даже постарше его.
– Я тоже хочу к бабушке, – пищала маленькая Мери, продираясь сквозь толпу.
Старушка поймала ее протянутую вверх ручонку и притянула к себе девочку, которая мигом взлезла к ней на колени и уселась, прижавшись к старушке. Лицо девочки разгоралось, жилки на шее так и бились. Обняв ребенка, бабушка спросила, глядя на неугомонную толпу:
– Ну, что у вас тут случилось необыкновенного?
Поднялось было несколько голосов, но Мери схватила бабушку за обе щеки и, целуя ее, торопливо приговаривала:
– Я тебе все расскажу про них, да, все – продолжала она, кивая головой на мальчиков, – они все кричат на нас и насмехаются, и Сережа тоже, – прибавила она в негодовании, укоризненно глядя на своего любимца.
– Да постой же, Мери, дай мне рассказать, – просил Сережа.
– Нет, я сама расскажу, ты гадко говоришь, – кричала она, чуть не плача и отмахиваясь от брата.
Сережа, наклонясь к ней, тихонечко прогоготал гусем. Это ненавистное «га, га, га» было для Мери то же, что стружки для пламени; девочка вспыхнула и замахнулась на брата, – она терпеть не могла, когда за вспыльчивость ее называли гусыней.
Сережа схватил ее ручонки, сложил их у нее на груди и сказал вполголоса:
– Бабушка, ты подержи лебяжьи крылышки, а я пока расскажу, в чем дело.
Собственное осознание вины и строгий взгляд бабушки быстро успокоили вспыльчивую девочку; глубоко вздыхая, отклонилась она назад и, прислонясь к бабушке, стала исподлобья прислушиваться к словам Сережи.
– Видишь ли что, бабушка, о чем наши споры, – начал Сережа. – Вот они, – при этом мальчик кивнул головой на девочек, – они собираются плясать в пользу погорелых, а я говорю...
– И мы, и мы тоже говорим, – раздались голоса в толпе.
– Мы говорим, что глупо подавать подаяние пляской, что можно и так собрать складчину!
– А много ли собрали вы так? – живо спросила Аля.
– Много ли собрали! Да разве с вами соберешь, – заговорили опять в толпе. Например, ты, Аля, ты дала что-нибудь?
Девочка вспыхнула от нескромного вопроса и, отворачиваясь, коротко отвечала:
– Дала!
На минуту все затихли.
Между детьми начались опять неясные толки:
– Она дала, Аля дала!
– Ну что же, ну она одна и дала!
– Да еще много ли дала-то, – послышался чей-то неприятный голос.
Это замечание еще глубже задело девочку, чем первый вопрос, но она промолчала. «Много ли дала!» – отдавалось у нее в ушах, и как бы в утешенье мелькнуло у нее в мыслях недавнее воспоминанье, как она вбежала к отцу, чтобы передать ему свою лепту, и будто опасаясь, чтобы не возвратили ей части денег, вытряхнула все, что было, на стол; и как отец, молча глядя на дочь, собирает гривеннички и пятиалтынные. Волненье Али прошло; глубоко вздохнув, она подняла глаза и встретила перед собою такой же задумчивый, добрый взгляд, каким был отцовский: на нее смотрела бабушка, которая, молча наблюдая, прислушивалась к горячим детским беседам. Тихая улыбка заиграла одновременно на алом личике ребенка и на бледном лице старушки.
Грубые слова мальчика вызвали общее детское негодованье, сочувствие же к Але выразилось объятиями и поцелуями маленькой Мери. «Аля хорошая», – сказала малютка, потянувшись к ней, и обвилась ручонками вокруг ее шеи.
Наконец бабушка спросила: «Что же ты хотел мне сказать, Сережа?»
Мальчик, еще помня резкость своих товарищей против Али, старался несколько удержаться в своих выражениях и начал так: «Мы не соглашаемся с сестрами, мы говорим, что не надо давать балов и ужинов для того, чтобы собрать деньги для погоревших».
– Ах, Сережа! – закричали девочки, – да кто же говорит о балах? Мы сговаривались устроить розыгрыш!
– Как, как? – зашумела и заволновалась толпа, – а Ниночка-то что сказала?
– Что же я сказала? – спросила чванливая девочка, жеманясь и подергивая губами.
– Нина Марковна желают при сем случае устроить для себя небольшую потешку, – шутливо сказал задорный Володя, родственник Ниночки.
Все расхохотались. Ниночка сердито посмотрела на брата.
– Что же, – сказала она, – я не одна, и другие того же желают; Коко говорит, что нужен непременно ужин. Впрочем, – прибавила она голосом взрослой девушки, – кажется, танцы никому не мешают!
– Бабушка, милая, ты послушай, только послушай! – упрашивал, сжимая свои руки, Сережа, которому вообще все неестественное было противно, а ломаная Ниночка особенно не нравилась. – Ну, послушай, разве это не обезьянство!
– Есть что слушать! – вмешался Володя. Чего ждать от мыльного пузыря, кроме мыльной пены...
Бабушка не любила пустых перебранок, при которых и дети, и взрослые всегда отклоняются от дела, и она спросила:
– Да вы, детки, скажите каждый, кто чего хочет?
– Ах, бабушка, да мы все хотим разного; например мы, мальчики, – при этом Сережа указал на некоторых товарищей, – мы хотим без всяких околичностей сложиться и отдать, что можем, деньгами; сестры хотят сделать лотерею, другие желают устроить бал и ужин в пользу бедных.
– Нет, не в пользу бедных, а в свою пользу, – перебило Сережу несколько голосов.
– Постойте, дети, дайте кончить, – заметила бабушка.
– Да я уже кончил, – сказал Сережа.
– Бабушка, позволь, теперь я скажу, – попросила Аля и, не дожидаясь ответа, спросила старушку: – Разве наш розыгрыш помешает мальчикам собрать деньги и приложить их к нашей выручке? У нас у всех есть свои деньги, но все мы сможем потрудиться и сработать что-нибудь для розыгрыша, и это веселее!
– Да, а потом станете навязывать свои билеты встречному и поперечному, — заговорило несколько голосов.
– Уж эти лотереи да балы напоказ, на похвальбу, терпеть их не могу! — заметил кто-то.
– Да, дети, в ваших словах есть правда, — сказала бабушка, поворачиваясь туда, где говорили. — Вы хотите милостыни прямой, без натяжки, это очень хорошо, и я думаю, что, сговорясь, можно устроить по-вашему, то есть так, что все будете довольны. Всем вам хочется одного: собрать денег на помощь бедным; мальчики приступают к этому прямо складчиной, а девочкам хотелось бы приложить свой труд, свою работу. Что же, друзья, примите и эту помощь; вы можете оговорить, чтобы билетов не навязывали, чтобы их раздавали только в своей семье или тем, кто сам станет просить; вы можете даже условиться, чтобы при лотерее не было ни бала, ни ужина.
– Ну, это, пожалуй, на это можно согласиться! — заговорило большинство.
Как только Миша услыхал это решенье, так заплясал от радости и бросился обниматься с сестрами; ему нравилась мысль о лотерее, но он очень боялся прозвища девочки, и потому молча пристал к мальчикам.
– Ниночка! Ваш дивертисмент, — при этом Володя дунул и провел рукой по воздуху, — улетел!
– Володя, да отвяжитесь! — сердито сказала Ниночка, выходя из толпы и направляясь к дверям гостиной.
Другие из мальчиков, что были позадорнее, раскланивались с толстогубым краснощеким Коко, поздравляя его с отменою ужина.
– Что ж, вам же хуже! — отвечал тот, не совсем понимая, чему радуются его товарищи.
– Что же сработаешь ты для розыгрыша, крошка моя? — спрашивала бабушка у Мери.
Мери поджала локотки, оперлась ими на колени и начала так:
– Я, бабуленька, шить не очень умею, и чулочек вязать также не очень умею: когда сбавляю, то все у меня спускается петелька, — а я вот что сделаю: я свяжу тамбуром салфеточку на чайник!
– Мери, душечка, не берись за эту работу! — просил Сережа.
– Отчего? — сказала девочка, с удивлением закидывая голову.
– А помнишь, как ты путала да распускала, как вязала к маминому рожденью; ты ведь почти каждый день плакала над работой, — сказал Алеша.
Девочка опустила головку, подумала, потом, как бы ободрясь, весело взглянула на брата и сказала:
– Да, это правда, но я все-таки ее кончила! А тогда я еще была маленькая, — чинно выпрямляясь, прибавила Мери.
– Меринька, — начал было жалобно уговаривать ее Сережа....
– Вяжи, вяжи, крошка моя, — перебила бабушка, с любовью потрепав внучку, – а я все стану думать, да желать, чтобы твоя салфеточка мне досталась.
После долгих поцелуев благодарности за изъявленное желанье бабушки, девочка соскочила с ее колен и, хлопая в ладоши, побежала рассказывать сестрам, что она свяжет салфеточку, которая непременно достанется душке-бабушке!
Оставшись с Сережей почти с глазу на глаз, старушка спросила:
– Ну что, дружок, помнишь наш разговор о том, какое дело лучше: то ли, что легче, или то, что труднее?
Сережа молча смотрел на бабушку; прошлый разговор их о заслуге для него ним проясняться.
– Что легче, – продолжала бабушка, – отдать ли бедным деньги или, отдав их, потрудиться еще, как твоя сестричка?
– Разумеется, ее дело потруднее, но послушай, бабушка, – сказал Сережа, обнимая одной рукой старушку, – так, как ты рассудила, конечно, сбор и лотерея вместе будут лучше... – сказала старушка собирающимся опять около нее мальчикам. – Привыкайте обдумывать и обсуждать каждую вещь и тогда уже осуждать ее, а то каждый кричит свое, не думая выслушать другого.
– Когда я только услышу про эти благодеяния напоказ, – сказал Володя, тряся курчавой головкой, – то мне делается так досадно... Мальчик не договорил, боясь строгого замечанья бабушки, которая слушала, задумчиво глядя на детей. Она высоко чтила проявления внутреннего голоса, которые так редко случаются в нас в виде бессознательного отвращенья ко злу. Старушка и сейчас видела их, но осуждала детей за резкость и грубость, потому что слышала не совсем приличные слова: жадные, обжоры и тому подобные выражения.
– Разве не досадно слушать, что милостыню хотят подавать ногами! – продолжал Володя.
Бабушка усмехнулась на это выражение, но произнесла:
– Не осуждайте всех без разбору: есть люди очень достойные, которые, желая увеличить помощь, прибегают к разным приманкам. Их вы, конечно, не осудите,
– сказала старушка, – а осудите ли тех, которые, скрепя сердце, из одного послушания, едут и пляшут поневоле?
– Нет! – закричали дети, – тем должно быть очень скучно!
– Вот видите, мы и дошли до того, что нельзя безусловно осуждать того, чего не знаем. Знает же сердце человека один Господь, который говорит, предостерегая нас: Не осуждайте, да не осуждены будете. Но про себя знайте: та милостыня лучше всех, про которую никто не знает, о которой Господь учит, говоря: чтобы левая рука твоя не знала, что подает правая. На этом приказании предки наши основали свой обычай подавать тайную или тихую милостыню, и обычай этот доныне сохранился у нас в народе: крестьянин подает свою милостыню, высовывая руку в оконце, так чтобы берущий и не видал его в лицо. Но и подавать надо с разбором; сейчас советуйтесь об этом со старшими, а когда подрастете, то сами в себе станете обдумывать, во-первых, свои средства, во-вторых, нужду бедного, а затем уже решите, что можете дать и в каком виде полезнее будет милостыня ваша.
– Как, в каком виде? – спросили мальчики в голос.
– Не всегда, друзья мои, удобно подавать деньгами, случается попадать им в ненадежные руки, и тогда большая часть уходит не на семью, а в кабак; в таком случае лучше дать хлебом, одеждой, дровами и тому подобными необходимыми вещами.
– Бабушка, бабушка! – кричал, подбегая, раскрасневшийся Миша, – а мою работу ты возьмешь?
– Возьму, если хорошо сработаешь.
– И мою, – кричала Саша, стоявшая за братом,– и Лизину возьмешь, бабушка?
– Ох, постойте, дети, вы меня спутали. Как же я могу взять ваши работы? Ведь они будут разыгрываться и, стало быть, достанутся тому, кому посчастливится.
Дети опешили.
– А вот что, бабушка, я надумал, – сказал Миша,– нельзя ли так устроить, чтоб наши работы все тебе достались?
Старушка посмотрела на Мишу, понимает ли он, что говорит, и достала из кармана конфетку, потом взяла носовые платки у детей и велела троим – Саше, Мише и Лизе – стать рядом, повернувшись к ней спиной, сама же положила конфетку на стол, поближе к Мише, и накрыла ее платком, а остальные два платка положила рядом друг с другом; подозвав детей, велела им взять любой платок, сказав, что под одним из них лежит конфетка и что кому она достанется, тот может ее съесть.
Мальчики обступили детей и с видимым любопытством поджидали конца шутки.
Миша, схватив ближайший к нему платок, тотчас же нащупал под ним конфетку и, радостно вскрикнув хотел уже воспользоваться своим выигрышем, как бабушка остановила его, сказав: «Постой, Миша, мне хочется, чтобы конфетка досталась Лизе, пусть она возьмет этот платок».
– Бабушка, – закричал удивленный мальчик, – ведь ты позволила выбирать! Ведь ты сказала: кому достанется, того она и будет!
– Сказала, – ответила старушка, – и это обыкновенный порядок розыгрыша: чье счастье, тот и выигрывает; но мне хочется, чтобы Лиза выиграла, так хочется вам, чтобы я выиграла ваши работы!
Старушка хотела заставить внука понять сердцем правду и неправду, потому-то она и дала ему испытать это на себе самом.
– Бабушка, да этого нельзя, – говорил чуть не со слезами обиженный Миша.
– Ну, если того нельзя, чтобы Лиза по моему желанью выиграла конфетку, так, стало быть, нельзя и мне выиграть ваших работ, потому что вам так хочется!
Миша стоял в раздумье.
– Да разве ты не понимаешь, – сказал кто-то из мальчиков, – что выигрывает тот, кому достанется, а дать выиграть, кому сам захочешь, значит сплутовать, обмануть?
– Да это-то я понимаю, – отвечал, ласкаясь к старушке,– плутовать я не хочу,– а все-таки мне бы очень хотелось, чтобы моя работа досталась бабушке!
– И тебе хочется, и другим того же хочется, – продолжала старушка, – так как же тут быть? Разве вот что: вместо розыгрыша мы объявим продажу с молотка;
тогда всяк волен выбирать, что ему понравится, другой может перебивать его, набавляя цену, и кто больше даст, тому вещь и достанется!
Дети пришли в неописуемый восторг; прыгая, они побежали рассказывать всем об этой новой выдумке, и в одну минуту, как по телеграфу, во всем доме узнали, что у детей скоро будет распродажа с молотка.
– Я боюсь, – задумчиво говорила Саша, – достанет ли у бабушки денег, чтобы скупить все наши работы?
Лиза тоже призадумалась:
– Вот что, Саша, – сказала она, – может быть, ей твой папа даст!
Обе девочки решили, что Михаил Павлович даст то, чего не достанет у бабушки.
По залу задумчиво ходят Сережа с Володей, роем вьются над ними недавно слышанные речи. Сережа молча перебирает их и додумывает. Володя тоже думает, но он больше думает о старушке, которая так мудро, спокойно и быстро разрешает спорные дела. «Такой бабушки у меня нет», – сказал он про себя, вздохнув. Вдруг остановился перед Сережей и проговорил: «Сережа, какая у тебя бабушка», – и стал искать слова.
– А что? – спросил тот.
– Да я и сам не знаю, что, – нерешительно отвечал мальчик. – Странная такая, говорит и ласково, и строго, да притом так пристально глядит в глаза, что поневоле забудешь, что думаешь, и не знаешь, что ей отвечать. – Помолчав немного, он прибавил: – А я все-таки скажу, что не согласен с нею! Ниночкины балы да Кокошкины ужины никуда не годятся! Вот нашли милостыню! Хороши благодеяния! – говорил задорный мальчик.
– Разве бабушка назвала ужины да балы благодеяниями? Что ты, Володя, опомнись!
– Ну, не назвала, так все равно, не распушила их, как следует! Ты, брат, думаешь, что Ниночка не станет говорить со своей француженкой о том, что для ее чувствительного сердца непременно должно устроить бал? И посмотри, что устроит его!
– Ведь твою сестрицу не переделаешь, – сказал Сережа. – Впрочем, как же она устроит, если никто не согласен?
– А вот посмотри, как уладит!
– Знаешь ли, ты, Володя, что Ниночка на своем вечере довела до слез Лину, дочь нашего учителя немецкого, за то, что та приехала к ней не в новом платье?
– Экая дрянь! – вскрикнул покрасневший Володя, – постой, я дойму ее!
Долго суетились дети, долго говорили об общем деле, устраивали, решали, опять расстраивали и наконец, дружно распростившись, разъехались по домам. Там все потихоньку угомонились, приютясь в своих кроватках. Сон летним маревом стоит над детьми, и все то, чем они жили днем, – то в одной смутной, несвязной мешанине, то в отдельных ярких картинах, – носится над спящими в видениях и грезах.
В просторной, высокой комнате на небольшой кроватке под белым шерстяным одеялом с алыми каймами лежит маленькая Мери, свернувшись белой гусеничкой: крепко прижалась она к подушечке, засунула под нее обе ручонки и вяжет во сне скорым скорешенько свою салфеточку. «Ее уж точно купит бабушка», – думает малютка.
Сашина детская вся заставлена кроватками, у нее, со смерти Лили, гостят сестры, и каждый день дети выпрашивают еще ночку или две в этом приюте, – им здесь так хорошо!
Лизина кроватка придвинута близехонько к Саше; девочки, засыпая, протянули друг другу ручонки и крепко сцепились ими, намереваясь проспать так всю ночь; но сон взял свое: руки, ослабев, расцепились и свесились с кроваток, а детские головки, как были сдвинуты на самый край подушек, поближе друг к другу, так и остались. Несколько поодаль, улыбаясь и закинув руки за голову, лежит Зина; ей снится нарядный стол, на котором стоит много прекрасных вещей, но лучшая из всех работа поставлена на самом видном месте, – и это ее работа, которой все любуются.
Гости ходят вокруг стола – вот-вот сейчас спросят: «Чья эта работа?» Да нет, никто не спрашивает, все как будто и не видят прекрасной работы и проходят мимо. Зинина мать любит хвалиться своими детьми, вот она достает Зиночкину работу и, показывая ее, говорит: «Это моя Зина сделала!» Тогда все начинают любоваться, все хвалят, окружают и ласкают девочку. Зина не помнит себя от радости, дух захватывает, самолюбие едва дает ей дохнуть.
Няня, обходя детей, заботливо остановилась над простонавшей Зиной, крестит, приподымает и переворачивает ее на другой бок.
Милой Але тоже снится розыгрыш, но самый бедный: стол почти пуст, сбору не будет! Как быть? Тоскливая забота тенью легла на молодое личико; брови сдвинулись, тяжело вздыхая, она обдумывает во сне все ту же вечернюю думу...
Вот что-то радостное мгновенно осветило мысль и отразилось на лице Али. «Лина, Лина! – быстро вскрикивает она. – Лина, ты такая мастерица, помоги нам». И вот снится ей, что работает она на перегонки с Линой, а бабушка с Лининой мамой кроят и пригоняют детские работы, которые быстро спеют. Тихое душевное удовлетворение появилось не только на лице, но и в расслабленном, спокойной позе всего тела ребенка. «Спи, дитя мое, под кровом Всевышняго, – говорит отец, крестя свою сиротку-дочь, – спи, дитя, что-то снится тебе, радость моя!»
В кружевах и на атласных подушках раскинулась бедная Нина: тщеславие и спесь не покидают ее и в грезах.
Ей кажется, что она стоит где-то высоко над всеми детьми и уж такая нарядная, какой никогда еще не бывала! На ней все, от сеточки до башмаков, – все из Парижа, все прислано баловницей ее бабушкой. Все смотрят на Ниночку, взрослые восхищаются ее нарядом, приемами, ловкостью, ее парижским выговором, а она, будто ничего этого не замечая, небрежно прихорашивается. «Какая милая ваша Ниночка, – говорит льстивые гости, – у нее совсем не детские приемы и обращенье, это привычная к светскому обществу девица!»
«Да, – самодовольно отвечает мать, – это было всегдашнею моею заботой и старанием, это первый долг матери». Ниночка спесиво поворачивается вбок, она ищет глазами детей: видят ли они ее, замечают ли ее наряд. Но дети ничего не видят, они заняты своими забавами, они весело играют, и им до Ниночки и нужды нет. А Ниночка презирает это детство, оно кажется бедной скороспелке пустым, ничтожным и глупым; ей нужно красоваться и восхищать собою людей.
«Глупые!»– говорит она свысока детям, сбившимся в кучку; а оттуда снизу, как бы в ответ ей, летят большие, радужные мыльные пузыри, летят прямо на нее; пузыри лопаются, оставляя после себя на нарядном платье следы мыльной пены. Это стреляют в нее Володя с товарищами. «Противный Володя», – кричит Ниночка вслух и просыпается.
На тонком, но довольно грязном белье, лежит щетинистая голова; черты лица грубы; толстые, красные губы даже и во сне шевелятся и причмокивают: Коко видит во сне свой ужин после розыгрыша; он будто прислуживает девочкам, выгадывая при этом для себя самые лучшие кусочки; завидя свеклу со свежей икрой, Коко заваливает ею половину своей тарелки, но будучи не в силах с нею справиться, он манит, мигая и гримасничая, своего товарища и уходит с ним в уголок, уплетает ложку за ложкой и во сне облизывается.
Неподалеку от Коко спит, храпя, друг и наперсник его Матюша Мизгирев, сын управителя. Этот несчастный ребенок вырос под сенью наушничества и колотушек; в нем все забито, все заглушено, все поросло сорной травой – струны совести и чувства правды перержавели и ни на что более не отзываются.
«Ну, что же, ну, дала, да много ли дала-то!» – кричит он, прячась за товарищей. Ему и во сне весело, что удалось бросить камнем из-за угла.
А родители Коко довольны своим добрым делом: они пристроили бедного мальчика, услужили нужному человеку, а главное, дали своему сынку хорошего подручника.
О, если бы они знали, кого приютили! Если бы знали, что из ручной скотинки под влиянием такого товарища со временем выйдет лукавый зверь!
«Делать так делать начисто», – бредит заносчивый, но правдивый Володя, откидывая белокурую, курчавую головку. «Либо да, либо нет, а выгадывать тут для себя, это…» – мальчик взмахнул рукой, но, ударив ею сильно об стену, проснулся и с досадой спрятал ее под одеяло.
Что-то снится Сереже, бабушкиному любимцу, какой вид милостыни его тревожит? Он спит спокойно, его ничто более не смущает; сон, как вешний воздух, переливается над ним прозрачными струйками, лелея и убаюкивая его. Мысли и чувства слились в одно, думы улеглись; легко дышит ребенок, сладко спится будущему человеку.

понедельник, 17 марта 2014 г.

Святой благоверный князь Феодор Смоленский и Ярославский

Святой благоверный князь Феодор по прозванию Черный, внук Владимира Мономаха, родился в грозную для Руси годину польского нашествия и был в крещении наречен во имя святого великомученика Феодора Стратилата, которые особо почитались русскими князьями-воинами. С юных лет он отличался смирением, строгой нравственностью и благочестием. И св. князю Феодору суждено было прославиться в Русской земле воинскими подвигами. 
В 1240 году умер его отец, князь Ростислав. 
Старшие братья, наследники, поделили между собой земли отца своего, выделив младшему — отроку Феодору — маленький Можайск. Здесь прошло его детство, здесь учился он Священному Писанию, церковной службе и воинскому искусству. 
В 1260 году святой князь Феодор женился на Марии Васильевне, дочери свя­того благоверного князя Василия Ярославского и стал князем Ярославским. У них родился сын Михаил, но вскоре святой Феодор овдовел. Он много времени проводил в ратных трудах и походах, сына его воспитывала теща, княгиня Ксения. 
В 1277 году объединенные дружины русских князей, среди которых был св. Феодор, в союзе с татарскими войсками участвовали в походе в Осетинскую землю и во взятии «славного града их Тетякова». Союзные войска одержали в этой войне полную победу. Дело в том, что со времен святого Александра Нев­ского ханы Золотой Орды, видя неслом­ленную духовную и военную мощь Православной Руси, были вынуждены  привлекать русских князей к союзу, обра­щаться к ним за военной помощью. 
Рус­ская Церковь исполь­зовала это сближение для христианского просвещения. 
В эти годы и оказался в Орде свя­той князь Феодор. Отличившийся ратными подвигами в осетинском походе, он вызвал к себе особенное расположение хана Менгу-Темира, который почти­тель­но относился к Православной Церкви, первый выдал ханский ярлык о цер­ков­ной неприкосновенности митрополиту Кириллу. В летописи сказано: «А князя Феодора Ростиславича царь Менгу-Темир и царица его вельми любяще и на Русь его не хотяше пустити мужества ради и красоты лица его». Три года пробыл святой Феодор в Орде. Наконец «царь отпустил его с ве­ликой честью», и князь прибыл в Ярославль. К этому времени супруга его, Мария, уже умерла, в городе правила княгиня Ксения с внуком Михаилом. 
Ярос­лавцы не приняли вернувшегося из Орды князя: «Не прияша его во град, но рекоша ему: “Сей град княгини Ксении, и есть у нас князь Михайло”». 
Святой Феодор должен был вернуться в Орду. Царица, жена хана Менгу-Темира, «его любляше зело и хотяше за него дщерь свою дати". Такой брак имел бы для Руси большое значение. Хан долго не соглашался на него, считая русских князей своими «улусниками» (то есть вассалами, подданными). Выдать дочь за русского князя значи­ло признать за ним равное достоинство. И еще важнее: это значило для хана признать превосходство Православия, потому что прежде венчания нужно было, чтобы татарская царевна приняла святое кре­щение. Хан пошел на это, слишком важен для него был союз с Русью: «и царевну повелел за князя Феодора дати, и повелел ее прежде крестить, а пра­вославной веры не повелел осквернить». Так женился святой Феодор на дочери могущественного татарского хана Менгу-Темира, нареченной в крещении Анной. «Царь же его весьма чтил и повелел ему садиться напротив себя, пост­роил ему дворец, дал князи и бояре на послужение». Там, в Орде, и родились у святого Феодора Черного его сыновья — святой бла­говерный князь Давид (+1321 г.) и святой благоверный князь Константин. 
Огромное влияние, которое святой Феодор приобрел в Орде, он использовал во славу Русской земли и Русской Церкви. Православие все более укреплялось среди татар, ордынцы усваивали русские обычаи, нравы и благочестие. Русские купцы, зодчие, мас­тера несли русскую культуру на берега Дона, Волги, Урала и дальше до самой Монголии. До сих пор археологи находят православные иконы, кресты, лампады по всей территории прежней Золотой Орды, вошедшей в состав России. Так начиналось великое миссионерское движение Русской Церкви на Восток, просвещение светом Евангельской истины всех племен до Великого океана. Русские православ­ные князья и их дружинники, участвуя, как союзники, в монгольских походах, узнавали и осваивали бескрайние просторы Азии, Сибири и Дальнего Востока. 
В 1330 году, всего через тридцать лет после смерти святого Феодора Черного, китай­ские летописцы напишут о русских дружинах в Пекине. 
Святой Феодор жил в Сарае до 1290 года, когда «пришла ему весть с Руси, от града Ярославля, что его сын первый, князь Михаил, преставился». 
Дав кня­зю богатые дары и большую дружину, хан отпустил его на Русь. Вновь став князем в Ярославле, святой Феодор начал ревностно заботиться об усилении и бла­гоустроении своего города и княжества. 
Не порывались связи святого Феодора Черного и с его отчизной — Смолен­ском, хотя княжить ему там было непросто. Так, в 1297 году святой Феодор ходил походом к Смоленску восстановить свои законные права на Смоленское княжение, захва­ченное его племянником. Но взять город и стать снова смолен­ским князем ему в этот раз не довелось. Вскоре после того похода святой князь-воин занемог. 18 сентября 1299 года повелел перенести его в Спасо-Преображенский монастырь, чтобы принять монашеское пострижение. Преставление святого благо­верного князя Феодо­ра отмечается Церковью 19 сентября/2 октября. 
 Русский народ сложил о святом князе Феодоре духовные песни, которые на протяжении столетий распевали «калики перехожие». В них прославля­ются благочестие и пра­восудие, милосердие и благотворительность святого, его забота о строительстве и украшении храмов. 


ТЕМЫ ДЛЯ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ "ДНИ НАУКИ" (начальная школа)

В этом учебном году Научно-практическая конференция "Дни науки" посвящена   городу Томску и Томской области. Подробнее...