В дореволюционной России стихотворения А. С. Хомякова неоднократно издавались и вошли в Полное собрание сочинений, имевшее четыре издания в Москве и в Праге. Его стихи были включены во все школьные хрестоматии. В советское время имя Хомякова долгие годы замалчивалось. В 1969 году в Большой серии "Библиотеки поэта" вышла книга: "Хомяков А. С. Стихотворения и драмы". В этом издании при обновлении орфографии и пунктуации были набраны с маленькой буквы все упоминания о Боге и внесены некоторые другие необоснованные изменения.
А. С. Хомяков родился 1(13) мая 1804 года в Москве. Родители А. С. Хомякова обладали крупным состоянием. Отец поэта Степан Александрович Хомяков был человеком мягким, увлекающимся. Втянувшись в картежную игру, он едва не разорил семью, проиграв в Английском клубе в Москве целое состояние в миллион рублей. Мать поэта Мария Алексеевна, урожденная Киреевская, была весьма религиозна и отличалась твердым характером. Она отстранила мужа от дел, взяла в свои руки управление имениями и выплатила этот немыслимо огромный для того времени долг.
А. С. Хомяков сформировался как личность под влиянием матери. Он был младшим сыном в семье (старшие: брат Федор и сестра Анна ушли из жизни молодыми). Мать привила детям на всю жизнь чрезвычайно строгие, почти аскетические нравственные правила и глубокую религиозность. Дети получили прекрасное домашние образование. Алексей Степанович в совершенстве знал основные европейские языки, владел латынью, старославянским, а позже выучил и греческий язык.
При нашествии Наполеона московский дом Хомяковых сгорел, и семья жила некоторое время в тульском поместье, а потом переехала в Петербург. Преподавателем русской словесности у юного Алексея Хомякова и его брата Федора в это время был известный писатель А. А. Жандр, друг Грибоедова и Катенина. Первые стихотворения Хомякова увидели свет в альманахах Рылеева и Бестужева "Полярная звезда".
В 1817 году семья возвратилась в Москву в заново отстроенный дом на Петровке. Алексей Степанович успешно окончил математическое отделение Московского университета со степенью кандидата.
В 1821 году вспыхнуло Греческое восстание. 17-летний Хомяков бежал из дома и с поддельным паспортом пытался пробраться а Грецию, чтобы сражаться против турок. Попытка не удалась. Но после этого Хомяков был определен отцом на военную службу. Он поступил в армейский кирасирский полк, а через год перевелся в конную гвардию. Хомяков был невысок ростом, но вынослив, силен и очень смел. Веселый, остроумный, прекрасный собеседник, он был любим в полку. Недоумение его друзей, гвардейских офицеров, вызывал только его целомудренный образ жизни и неукоснительное соблюдение постов.
А. С. Хомяков много путешествовал по Европе, побывал в Англии, Франции, Германии, Швейцарии, Италии и на Балканах. Он неодобрительно относился к революционности Франции, отдавая явное предпочтение консервативной Англии с ее устойчивыми социальными и нравственными традициями. Особое впечатление на Хомякова произвело посещение Белграда и Праги.
В 1828 – 1829 годах Хомяков участвовал в войне с Турцией и был при осаде Шумлы. Он принимал участие в боях, был ранен, но сам удержался от убийств, чему потом был очень рад. За храбрость Хомяков был награжден Владимирским крестом и двумя орденами святой Анны.
После окончательного выхода в отставку А. С. Хомяков лето проводил в Тульском имении Богучарово или Смоленском - Липицы. Здесь были написаны многие стихи, а также публицистические, исторические и богословские труды. Хомяков обладал разносторонними способностями: поэт, драматург, публицист, историк, богослов, философ, художник, изобретатель и даже врач-гомеопат. Он увлеченно занимался хозяйством, строительством, любил псовую и ружейную охоту. Для своих крестьян он заменил барщину оброком, а рабочим дал вольную и платил зарплату. По собственному проекту Алексея Степановича была построена отдельно стоящая колокольня при церкви Сретения Господня в Богучарове. Церковь и господский дом сохранились до наших дней. Долгие годы после смерти Хомякова здесь хранился его архив.
Зиму А. С. Хомяков обычно проводил в Москве, в собственном доме на Собачьей площадке. После смерти Алексея Степановича здесь жила его старшая дочь Мария Алексеевна, ставшая хранительницей Музея 40-х годов, куда попал архив А. С. Хомякова, вывезенный из Богучарова. Она умерла в один день со своим братом Димитрием Алексеевичем в начале 1919 года.
НОВГОРОД
Средь опустенья и развалин,
Над быстрой волховской струей,
Лежит он мрачен и печален,
К земле приникнув головой.
Обнажены власы седые;
Совлечены с могучих плеч
Доспехи грозные, стальные,
И сокрушен булатный меч;
Широкий щит, разбитый в брани,
Вдали лежит среди полей,
И на бросавшей молньи длани
Гремит бесславие цепей.
Тебя ли зрю, любимец славы?
Веков минувших мощный сын,
Племен властитель величавый,
России древней исполин?
Ах, не таков в минувши годы
Являлся ты своим врагам!
Тогда покорные народы
Носили дань к твоим стопам;
Тогда величествен и страшен
Ты средь толпы сынов стоял
И твой венец из мшистых башен
Число свободное венчал.
ЗИМА
Поля покрылися пушистыми снегами,
И солнце, скрытое туманными зыбями,
Как будто крадется невидимой стезей
От утра позднего до ранней тьмы ночной.
Прощайте, осени разгульные забавы!
Прощай, призывный рог в безмолвии дубравы,
И легкий скок коня по долам и горам,
И звучная гоньба по утренним зорям!
Когда пойдет зима? Когда увидим снова
Веселый цвет лугов и поля озимого,
Леса, согретые дыханием весны,
И синеву небес под зеркалом волны?
Вотще, исполненный невольного томленья,
Чтоб разогнать тоску и скуку заточенья,
Гляжу в замерзшее и тусклое окно:
Вокруг все холодно, и мертво, и темно!
Вдали шумит метель, и на земле печальной
Раскинут белый снег как саван погребальный;
Вокруг все холодно, но что ж? В груди моей
Теплее кровь бежит, и взор души светлей.
Мечта проснулася, и чудные виденья
Рисует предо мной игра воображенья.
Мне помнятся края, где путник молодой,
Я с мирным посохом и пылкою душой
Бродил среди картин и прелестей природы;
Скалы Швейцарии, убежище свободы,
И роскошь Франции, и ты, страна чудес
И пламенных искусств, и радужных небес,
Страна Италии, где луг, и лес, и волны,
И диких гор верхи восторгов сладких полны!
Мне битвы помнятся, гусаров шумный стан,
Блестящей сабли взмах, погибель мусульман,
Марицы светлый ток, Эдырне горделивый
И стройный минарет в пустыне молчаливой.
Но чаще помню я, забывши внешний мир,
На лоне юности мой беззаботный пир,
Надежды смелые, веселые мечтанья,
Давно увядшие цветы существованья;
И брата, и певца, любимца чистых муз,
И смертью раннею разорванный союз;
И с памятью утрат и прежних наслаждений
Бегут потоки слез, стихов и вдохновений.
РУССКАЯ ПЕСНЯ
Гой красна земля Володимира!
Много сел в тебе, городов больших,
Много люду в тебе православного!
В сини горы ты упираешься,
Синим морем ты омываешься,
Не боишься ты люта ворога,
А боишься лишь гнева Божия.
Гой красна земля Володимира!
Послужили тебе мои прадеды,
Миром-разумом успокоили,
Города твои изукрасили,
Люта ворога отодвинули.
Помяни добром моих прадедов!
Послужили тебе службу крепкую,
Службу большую я служил тебе.
От меня ль в степях мужички пошли,
Мужички пошли, все богатые.
Знают чин свой, знают добычу,
Братьев любят, Богу молятся.
От меня ль в судах правда-суд пошли,
Правда-суд пошли неподкупные, -
Правда в слушанье, суд в видение!
От меня ль пошла в целый мир молва,
Что и синего неба не выглядеть,
Что и синего моря не вычерпать:
То красна земля Володимира,
Полюбуйся ей - не насмотришься,
Черпай разум в ней - не исчерпаешь.
Ходит по небу солнце ясное,
Греет, светит миру целому,
Ночью теплятся звезды частые,
А траве да песчинкам счету нет.
По земле ходит слово Божие,
Греет жизнию, светит радостью;
Блещут главы церквей золоченые,
А Господних слуг да молельщиков,
Что травы в степях, что песку в морях.
РОССИИ
"Гордись!" - тебе льстецы сказали -
"Земля с увенчанным челом,
Земля несокрушимой стали,
Полмира взявшая мечом!
Пределов нет твоим владеньям,
И, прихотей твоих раба,
Внимает гордым повеленьям
Тебе покорная судьба.
Красны степей твоих уборы,
И горы в небо уперлись,
И как моря твои озеры...."
Не верь, не слушай, не гордись!
Пусть рек твоих глубоки волны,
Как волны синие морей,
И недра гор алмазов полны,
И хлебом пышен тук степей;
Пусть пред твоим державным блеском
Народы робко клонят взор,
И семь морей немолчным плеском
Тебе поют хвалебный хор;
Пусть далеко грозой кровавой
Твои перуны пронеслись -
Всей этой силой, этой славой,
Всем этим прахом не гордись!
Грозней тебя был Рим великой,
Царь семихолмного хребта,
Железных сил и воли дикой
Осуществленная мечта;
И нестерпим был огнь булата
В руках алтайских дикарей;
И вся зарылась в груды злата
Царица западных морей.
И что же Рим? И где монголы?
И, скрыв в груди предсмертный стон,
Кует бессильные крамолы,
Дрожа над бездной, Альбион!
Бесплоден всякой дух гордыни,
Неверно злато, сталь хрупка,
Но крепок ясный мир святыни,
Сильна молящихся рука!
И вот за то, что ты смиренна,
Что в чувстве детской простоты,
В молчаньи сердца сокровенна,
Глагол Творца прияла ты, -
Тебе Он дал свое призванье,
Тебе Он светлый дал удел:
Хранить для мира достоянье
Высоких жертв и чистых дел;
Хранить племен святое братство,
Любви живительный сосуд,
И веры пламенной богатство,
И правду, и бескровный суд.
Твое все то, чем дух святится,
В чем сердцу слышен глас небес,
В чем жизнь грядущих дней таится,
Начало славы и чудес!...
О, вспомни свой удел высокой!
Былое в сердце воскреси
И в нем сокрытого глубоко
Ты духа жизни попроси!
Внимай ему - и, все народы
Обняв любовию своей,
Скажи им таинство свободы,
Сиянье веры им пролей!
И станешь в славе ты чудесной
Превыше всех земных сынов,
Как этот синий свод небесный -
Прозрачный Вышнего покров!
ДАВИД
Певец-пастух на подвиг ратный
Не брал ни тяжкого меча,
Ни шлема, ни брони булатной,
Ни лат с Саулова плеча;
Но, духом Божьим осененный,
Он в поле брал кремень простой, -
И падал враг иноплеменный,
Сверкая и гремя броней.
И ты, - когда на битву с ложью
Восстанет правда дум святых, -
Не налагай на правду Божью
Гнилую тягость лат земных.
Доспех Саула ей окова,
Саулов тягостен шелом:
Ее оружье - Божье слово,
А Божье слово - Божий гром!
* * *
Не говорите: "То былое,
То старина, то грех отцов,
А наше племя молодое
Не знает старых тех грехов".
Нет! Этот грех - он вечно с вами,
Он в вас, он в жилах и крови,
Он сросся с вашими сердцами, -
Сердцами, мертвыми к любви.
Молитесь, кайтесь, к небу длани!
За все грехи былых времен,
За ваши каинские брани
Еще с младенческих пелен;
За слезы страшной той годины,
Когда, враждой упоены,
Вы звали чуждые дружины
На гибель Русской стороны;
За рабство вековому плену,
За робость пред мечом Литвы,
За Новград и его измену,
За двоедушие Москвы;
За стыд и скорбь святой царицы,
За узаконенный разврат,
За грех царя-святоубийцы,
За разоренный Новоград;
За клевету на Годунова,
За смерть и стыд его детей;
За Тушино, за Ляпунова,
За пьянство бешеных страстей;
За слепоту, за злодеянья,
За сон умов, за хлад сердец,
За гордость темного незнанья,
За плен народа; наконец,
За то, что, полные томленья,
В слепой терзания тоске,
Пошли просить вы исцеленья
Не у Того, в Его ж руке
И блеск побед, и счастье мира,
И огнь любви, и свет умов, -
Но у бездушного кумира,
У мертвых и слепых богов,
И, обуяв в чаду гордыни,
Хмельные мудростью земной,
Вы отреклись от всей святыни,
От сердца стороны родной;
За все, за всякие страданья,
За всякий попранный закон,
За темные отцов деянья,
За темный грех своих времен,
За все беды родного края, -
Перед Богом благости и сил
Молитесь, плача и рыдая,
Чтоб Он простил, чтоб Он простил!
НОЧЬ
Спала ночь с померкшей вышины.
В небе сумрак, над землею тени,
И под кровом темной тишины
Ходит сонм обманчивых видений.
Ты вставай во мраке, спящий брат!
Освяти молитвой час полночи!
Божьи духи землю сторожат;
Звезды светят, словно Божьи очи.
Ты вставай во мраке, спящий брат!
Разорви ночных обманов сети!
В городах к заутрене звонят:
В Божью церковь идут Божьи дети.
Помолися о себе, о всех,
Для кого тяжка земная битва, -
О рабах бессмысленных утех!...
Верь, для всех нужна твоя молитва.
Ты вставай во мраке, спящий брат!
Пусть зажжется дух твой пробужденный,
Так, как звезды на небе горят,
Как горит лампада пред иконой.
СУД БОЖИЙ
Глас Божий: "Сбирайтесь на праведный суд,
Сбирайтесь к Востоку, народы!"
И, слепо свершая назначенный труд,
Народы земными путями текут,
Спешат через бурные воды.
Спешат, и, кровавый предчувствуя спор,
Смятенья, волнения полны,
Сбираются, грозный, гремящий собор,
На Черное море, на синий Босфор:
И ропщут, и пенятся волны.
Чреваты громами, крылаты огнем,
Несут суда - и над ними:
Двуглавый орел с одноглавым орлом,
И скачущий лев с однорогим конем,
И флаг под звездами ночными.
Глас Божий: "Сбирайтесь из дальних сторон!
Великое время приспело
Для тризны кровавой, больших похорон:
Мой суд совершится, мой час положен, -
В сраженье бросайтеся смело!
.
За веру безверную, лесть и разврат,
За гордость Царьграда слепую
Отману я дал сокрушительный млат,
Громовые стрелы и острый булат,
И силу коварную, злую.
Грозою для мира был страшный боец,
Был карой Восточному краю:
Но слышу я стоны смиренных сердец,
И ломаю престол, и срываю венец,
И бич вековой сокрушаю!"
.
Народы собрались из дальних сторон:
Волнуются берег и море;
Безумной борьбою весь мир потрясен,
И стон над землею, и на море стон,
И плач, и кровавое горе.
Твой суд совершится в огне и крови:
Свершат его слепо народы....
О Боже, прости их! И всех призови!
Исполни их веры и братской любви,
Согрей их дыханьем свободы!
* * *
Широка, необозрима,
Чудной радости полна,
Из ворот Ерусалима
Шла народная волна.
Галилейская дорога
Оглашалась торжеством:
"Ты идешь во имя Бога,
Ты идешь в свой царский дом.
Честь тебе, наш царь смиренный,
Честь тебе, Давыдов сын!"
Так, внезапно вдохновенный,
Пел народ; но там один,
Недвижим в толпе подвижной,
Школ воспитанник седой,
Гордый мудростию книжной,
Говорил с насмешкой злой:
"Это ль царь ваш? Славный, бледный,
Рыбаками окружен?
Для чего он в ризе бедной?
И зачем не мчится он,
Силу Божью обличая,
Весь одеян черной мглой,
Пламенея и сверкая,
Над трепещущей землей?..."
И века пошли чредою,
И Давыдов сын с тех пор,
Тайно правя их судьбою,
Усмиряя буйный спор,
Налагая на волненье
Цепь любовной тишины,
Мир живит, как дуновенье
Наступающей весны.
И в трудах борьбы великой
Им согретые сердца
Узнают шаги владыки,
Слышат сладкий зов отца.
Но в своем неверьи твердый,
Неисцельно ослеплен,
Все, как прежде, книжник гордый
Говорит: "Да где же он?
И зачем в борьбе смятенной
Исторического дня
Он проходит так смиренно,
Так незримо для меня,
А нейдет как буря злая,
Весь одеян черной мглой,
Пламенея и сверкая
Над трепещущей землей?..."
Подвиг есть и в сраженье,
Подвиг есть и в борьбе;
Высший подвиг в терпенье,
Любви и мольбе.
Если сердце заныло
Перед злобой людской,
Иль насилье схватило
Тебя цепью стальной;
Если скорби земные
Жалом в душу впились, -
С верой бодрой и смелой
Ты за подвиг берись.
Есть у подвига крылья,
И взлетишь ты на них
Без труда, без усилья
Выше мраков земных,
Выше крыши темницы,
Выше злобы слепой,
Выше воплей и криков
Гордой черни людской.
Комментариев нет:
Отправить комментарий