Вячеслав Яковлевич Шишков

В 1953 году в Томске был установлен бюст Вячеслава Шишкова, его именем названа улица, на доме, в котором жил Шишков, размещена памятная доска.

Двадцать лет жизни связывают Вячеслава Яковлевича Шишкова с Томском. 

Родом Вячеслав Яковлевич был из города Бежецка Тверской губернии, но как писатель Шишков родился в Сибири, в Томске.

В девятнадцать лет «Вестенька» (так звали его в детстве) покинул родное гнездо. Вначале работал в Новгородской и Вологодской губерниях, где строил плотины, составлял карты водных путей. Судьба привела его в Сибирь, где он жил с 1894 по 1915 г.г., служил в Управлении Томского округа путей сообщения. 

В Томске Шишков жил сначала на на ул. Миллионной, из окон 2-го этажа большого деревянного дома были видны разливы р. Ушайки.

Затем снимал комнату в доме у своего друга учителя словесности Томской мужской гимназии П.Ш. Вяткина по Торговой ул., № 8. Здесь В.Я. Шишков прожил около 8 лет начиная с 1894 года. Первый свой рассказ-сказку «Кедр» он посвятил как раз П.М.Вяткину.

В 1912 году поселился в доме № 12 по Акимовской улице, где снимал комнату у своего сослуживца, техника ТОПС, Василия Яковлевича Бабурина. 

Почти полтора десятка лет, ежегодно, с ранней весны до глубокой осени совершал он исследовательские путешествия по Иртышу, Оби, Бии, Катуни, Енисею, Чулыму, Лене, Нижней Тунгуске и Ангаре.

В 1911 году он едва не погиб, захваченный нежданными морозами на реке Нижней Тунгуске, и выводили его с товарищами из тайги, уже по снегу, морозной зимой тунгусы, те самые Сенкича и Гирманча, которым он посвятил позднее самые задушевные страницы своих сибирских очерков и рассказов. Пережитое самим писателем помогло ему так выразительно рассказать о едва не погибшем в подобных обстоятельствах Прохоре Громове, герое знаменитого романа «Угрюм-река».

«Угрюм-река» - это та вещь, ради которой я родился", – утверждал прозаик. Впоследствии у него возник ещё один замысел – написать историческую эпопею «Емельян Пугачев». Шишков работал над ней в блокадном Ленинграде, побеждая болезнь и старость. «Чтобы только закончить «Пугачёва», а там и на покой можно.

Пусть люди поучатся жизни на моих страницах» – говорил писатель. Скончался Вячеслав Шишков 6-го марта 1945-го года, не дожив до дня Победы, которого так ждал.

Вячеслав Яковлевич Шишков 

Кедр

Кедр, высокий, развесистый, мощный, с глубоко ушедшими в родную землю корнями, гордо стоял на поляне и шумел своей буйной, вечнозеленой хвоей. Солнце склонялось к западу и, рассекая мрачную тучу, повисшую на холодном сибирском небе, бросало свои радостные лучи на поляну и дрожало тихими отблесками на раскидистых, ароматных хвоях кедра. И радовалось солнце, торжествуя победу над тучей.

    Радовалось и звенело чуть внятной, победной песнью на голубых колокольчиках, незабудках, ландышах, притаившихся возле, в зеленой мураве поляны. И весело рокотал кедр, содрогая свои пышные хвои, и вторил песне солнца.

    А туча плакала горько и неслась дальше, бессильная, роняя скорбные слезы.

    Возле кедра стояла белая березка, с нежными листами, с белым, стройным стволом, радостная, нарядная, пышная. И кедр любовался ею.

    Фиалки, ландыши и другие цветки с детскими, ясными глазками любовно жались к ней, вползали вверх, стараясь перегнать друг друга, а она, белая березка, свесив свои зеленые кудри, что-то тихо шептала им.

    И ликовали фиалки и ландыши и другие цветы с детскими, ясными глазками.

    Но, чу! Дрогнула и затихла вдруг песня солнца, и все притаилось и замерло.

    Хищным клекотом огласилась поляна. То стая коршунов, взмахнув раз-другой крыльями, неслась за роем испуганных птичек.

    А те в ужасе, в смертельном страхе молили небо дать им защиту.

    Небо глядело на них миллионами равнодушных глаз.

    Небо молчало.

    Они, обессиленные птички, то припадали к земле, то вспархивали кверху и не замечали, что кедр давно уже машет им своими ветвями, давно посылает проклятья хищникам и ласково манит к себе трепещущих в ужасе птичек.

    Но вот – увидали. Чирикнули радостно и ринулись к кедру, и прильнули к нему, и замерли между зелеными хвоями.

    Тихо шептали:

    - Спаси нас, кедр… заступись… О, кедр, не дай нас в обиду…

    А кедр рокотал, кедр потрясал вершиною, кедр был гневен.

    И боялись хищники грозных взмахов его ветвей.

    Боялись, и презирали себя, и ненавидели кедр.

    В злобной ярости бросались они к кедру и отлетали прочь с подшибленными крыльями.

    Кедр был справедлив и гневен.

    Кедр рокотал.

    Злобно кричали коршуны, яростно сжимая острые когти. И бросались вновь, ломая ветви кедра.

    Но недолго продолжалась неравная битва. Все больше и больше вылетали крылья у коршунов, все грозней становился кедр. И полетели прочь хищники – мимо березки, мимо одного кедра, мимо другого, стоящих вблизи.

    Много раз спускалось на землю лето, и заливало поляну ярким, играющим светом солнца, и украшало ее цветами и травами.

    Много раз приходила зима и приносила с собой стон и хохот метелей и белый покров холодного снега.

    А кедр все стоит на той поляне, угрюмо смотрит вперед, высоко подняв голову, как рыцарь с приподнятым забралом.

    И в тихие летние зори, и в морозные зимние дни слетаются до сих пор к нему птички со всех концов обширной поляны, смело садятся в его пушистые хвои и поют ему песни.

    - Спасибо, спасибо, кедр… Кедр, ты справедлив… Мы тебя любим… Ты защищаешь нас… Ты учишь нас жизни… Спасибо, спасибо, кедр…

    И слушает песню угрюмый кедр, и склоняется голова его, и роняет он крупные слезы радости и любви к этим маленьким птичкам.